Анастасия. (Гурышеву) Это у него юмор?
Гурышев. Его предел в этом смысле очень близок к нулю. (Лыбовой) Целуется-то он сносно?
Лыбова. Мне противно вас слушать.
Гурышев. А мне противно вас видеть. Не вас, а вас вместе с ним. Ему бы у мамы на кладбище скорбно сидеть, а он с вами в комнате закрывается… и всю пенсию на вас спускает. Катька сказала, что в день пенсии ты ей привычную сумму в ладонь не вложил.
Анастасия. Девочка даже работать вызвалась. На морозе, между прочим.
Гурышев. Когда с температурой сорок рухнет, я тебя к ней подведу.
Анастасия. Сами же вы к ней не подойдете. Что вам теперь внучка, в лихорадке мечущаяся.
Гурышев. Он и у гробика ее постоять минутку не выкроит. Похороним мы ее рядом с бабушкой. Место для него предназначалось, но теперь я его туда не опущу.
Анастасия. Про дочь ты так не говори. Перехватил ты несколько. Если она заболеет, то обязательно выздоровеет.
Лыбова. В доме, где говорят такие вещи, добрый ангел не появится и беду не отведет. На собственную дочь не бояться накликать… в ком-то червоточину поискать надо, а в вас она во весь ваш размер. Я вас жалела, но сейчас, чувствую, как рукой сняло.
Гурышев. (Анастасии) У нее к нам жалость, оказывается, была.
Анастасия. Из-за чего?
Гурышев. Из-за квартиры.
Анастасия. Из-за нашей квартиры?
Петр Игоревич. Из-за моей!
Анастасия. Квартира-то ваша, но в ней и мы с дочерью живем. Нам в ней тесновато, но жалеть нас… вы чего к нам пришли? О чем нам сказать?
Гурышев. Мне думается, наш с тобой кошмар реальностью сейчас станет. Анастасия. Квартирный кошмар?
Гурышев. Конечно!
Анастасия. Мы опасались, что после его смерти квартира может ей отойти, но он еще жив. Раньше его смерти наследница в права не вступит.
Гурышев. Ну хорошо. Какое-то время с крышей над головой еще побудем.
Петр Игоревич. Нет, сын. Три дня у вас, чтобы мою квартиру покинуть. За пару дней, думаю, подыщите, а на третий переедете. Недалеко от Катиной школы квартиру искать вам советую. Сейчас она пешком добирается и пусть так и останется. Елена Константиновна мне сказала, что в старом доме квартиру за малые деньги снять можно. Вдвоем заработаете. Живописью не потянете – метлами махать пойдете.
Гурышев. Лопатами. Петр Игоревич. Зимой, да, не листья, а снег. Ты сгребаешь, а отдыхающая жена тебя зарисовывает. Вечером краски наложит и готовая картина.
Гурышев. Отлично пошутил.
Петр Игоревич. А ты говорил, я не могу.
Гурышев. Неожиданно прорезалось. И кому мы обязаны тем, что нас выгоняют? (Лыбовой) Вам?
Лыбова. Я его наоборот отговаривала.
Петр Игоревич. Накатывай лишь на меня. Она от скандала старалась меня удержать, но я решил, что раз без скандала не обойтись, поскандалим. Когда бежать от выяснений некуда, я не побегу! Ну говорите. Из-за чего вы меня тварью сейчас считаете?
Анастасия. Бездомными вы нас делаете.
Петр Игоревич. Вы взрослые, здоровые, вполне способные на собственное жилье заработать. На съемное уж точно. Несколько картин продадите и нужные деньги у вас на руках. Вы что-то же продаете, правда ведь?
Анастасия. Деньги от продаж к нам, если и поступают, то тут же тратятся.
Петр Игоревич. На питание?
Анастасия. Как и все люди мы и на это тратим, но мы художники и расходы у нас на краски, холсты, столько выходит, что и в ноль не всегда уйдешь. Окупить – проблема. Отдашь – по-любому отдашь, а получишь ли…
Петр Игоревич. Трезвый расчет для вас в том, чтобы не рисовать.
