- А ну признавайтесь, кто кроме меня бабку слышал?!
Оценив картину "язычница с метлой", мужчины благоразумно отошли подальше. Только Дари, пофыркивая, забрала у меня метлу, ловко соскребая мел с досок.
Признаваться никто не спешил.
- А если я пообещаю, что не буду ругаться?..
- У тебя паранойя, Алесса?.. - хмыкнул Глеб: - Я на такую шутку даже в детстве не попадался!
Матвей и Айсар единодушно закивали. У меня зашевелилось нехорошее подозрение, что бабку видели все трое.
- Ладно, - бросила я, - Дари, мы возвращаемся домой, а завтра... завтра днём я жду заинтересованных женихов в гости. Будем разбираться с вашим Змийным Царём!
А утром надо к старосте сбегать и ещё кое-куда! Выведу я этого Матвея на чистую воду.
После завтрака, оставив Дари на хозяйстве, я отправилась в деревню. За ночь подморозило, но снег, к счастью, больше не сыпал горстями. Деревья стояли как в сказке, укрытые белым - я вовсю головой вертела, пока бежала. "Оглянуться не успеешь, как зима в дверь постучится", - говорила Веся. И правда...
Только до зимы она не дожила.
В мире всё зыбко, скоротечно, и мы со своими мелочами в виде некупленной шубы, наверное, кажемся богам смешными. С другой стороны, эти мелочи для нас - сокровища. Эмоции. Память. Из них создаётся внутренний очаг, внутреннее тепло. Отчасти на этом тепле мы и переживаем холодные зимы и ненастные дни. Ради удовольствия вновь увидеть позеленевшие дворы и по-весеннему приятное небо.
Я осознала, что сейчас сяду на дорожку и расплачусь.
Веся умерла, шубы у меня нет, а до весны ещё жить и жить. За эти позорные моменты слабости я себя ненавидела. Когда муж сжигал или выбрасывал подделки дочерей, мне всегда хотелось плакать. Только он был непреклонен - княжнам не пристало заниматься крестьянской требухой. Со временем я даже заклятье придумала, чтобы вещи от него прятать!..
Видимо, в глубине души чувствовала, что в один миг у меня не останется от девочек ничего. Ни портретных карточек, ни детских самодельных куколок. Ничего.
Снег был мягкий, взбитый, и падать в него было приятно. Мокро, конечно, но бывшей нечисти только простудой болеть. Я раскинула руки, разглядывая пустое серое небо.
Выдохни, Алесса. Зато ты оставила девочек под надёжным присмотром.
- Эй, язычница, ты живая? Плакать собралась, что ли?..
Великая Мара, умереть уже спокойно нельзя!
- Уйди, Айсар!
Ага, размечталась. Морда наёмника с неизменным шарфом разом закрыла мне свет.
- Я что, я только спросил! Шла-шла - и как подкошенная в снег рухнула. Красивая, ты часом не блаженная?..
- Шубу хочу! - зло сообщила я наёмнику: - Дай, думаю, в истерике пробьюсь, вдруг проникнется кто!
- Странное ты место выбрала, - недоумённо отозвался Айсар, - лучше уж в деревне, в центре площади. У вас, я посмотрел, не бедные купцы осели да и деревня в целом процветающая. За щекотливые, тайные услуги не то, что шубу - терем настоящий отгрохаешь!
Я со свистом втянула воздух:
- Айсар! Ты можешь угрожающе не отсвечивать, а?!
С видом "точно блаженная" наёмник за шкирку вытащил меня из снега и поставил на дорожку. Судя по насупленным бровям, с трудом удержался, чтобы пинка не дать для ускорения. Побрела дальше, буквально чуя за спиной недовольного мужчину.
Ой, гори оно огнём!
Дом у старосты был не хуже, чем у полицмейстера. По последней столичной моде - трёхэтажный, с верхушками-луковками и... чёрным Змийным Царём во дворе!
