С братиком все обошлось, Ника его встречала – он вырос слегка заторможенным, но тоже играл в «Альтар», никнейм «Девятипалый»: крыса отгрызла младенцу мизинец, он потерял много крови и лечился от заражения. После этой трагедии семейству Смирновых сразу дали квартиру в городе, а еще через год Варькин папа получил приглашение в Старогорск.
– Варька, ты что, ну какие крысы? – успокаивала ее Вероника и решилась, чтобы отвлечь подругу от кошмарных воспоминаний: – Я не про животное, Варь, – про себя.
– В каком смысле? – всхлипнула Варька и пытливо взглянула Нике в лицо.
– Это меня звали Крысой. В новой школе.
– Да за что?
– Сама не пойму. Там за тряпку душу заложат – и я такая, в свитере сером. Они его называли «мешком». Ну а че, удобный, как раз для школы. А эти…
Постепенно Ника все рассказала: про травлю (модное слово «буллинг»), про издевки и про Архаровца с верными друганами. И про случай в женской уборной, когда ее попытались раздеть.
– Как же ты, Ника? Ты убежала? Правда же, ты убежала, Ник?
Вероника жадно смотрела в отчаянные глазищи Варвары, уже позабывшей о крысах, и думала, как ей весь год не хватало простого сочувствия.
Локация: Столица, школа №3. Кабинет информатики.
Время: полгода назад.
– Сильна ты драться, Калмыкова! – хмыкнул Геннадий Антонович, усаживая Нику на стул. – Избила таких интересных мальчиков. Чай-то пей, остывает, а нужно горячим. И шоколадку кусай – ну, помнишь, как в фильме про Гарри Поттера?
Ника помнила про Гарри Поттера: здесь, в безопасности компьютерного класса, среди мониторов и клавиатур, ей казалось, что все сошлось, что она применила Патронус – вызвала Хилари из виртуалки к себе на помощь в реал.
– И визжать ты сильна, Вероника, – продолжал удивляться Череповченко, молодой учитель инфы с банальным прозвищем Череп. – Я на втором этаже услыхал, помчался к тебе на выручку, а выручать, – тут он засмеялся, – пришлось самого Архаровца!
– Мне нужно домой! – соврала Вероника. – Мама уже волнуется!
– Во-первых, сначала ты успокоишься, – поднял палец Геннадий Антонович, – а то мама увидит и схватит инфаркт. Во-вторых, маме я позвонил. Сказал, что ты записалась в кружок, – просто так увлеклась информатикой, что забыла ее предупредить. И знаешь, Калмыкова, – добавил он, – твоя мама практически не удивилась, только печально вздохнула. Будто ей совсем не в новинку подобные забывашки.
– Не в новинку, – кивнула Ника. И отпила из кружки.
Череповченко моргнул и хмыкнул, отбивая по гладкой столешнице какой-то причудливый код, точно по клаве печатал.
– Я вот хотел спросить, – начал он громко, но вдруг зашептал, с самым заговорщицким видом: – Илья Калмыков – твой родственник? Ты с ним по жизни встречалась? Честное программистское, я никому не скажу!
– Вообще-то, – Ника пожала плечами, игнорируя конспирацию, – он по жизни мой папа – и что мне теперь, застрелиться?
Геннадий Антонович поперхнулся. Встал. И с торжественной миной пожал Никину руку. Если когда-нибудь Вероника и восхищалась отцом, то сейчас ее просто раздуло от гордости. Возможно, сказался стресс. Или почтение Череповченко, или просто совокупность событий, но она рассказала ему, малознакомому человеку, что родилась в Старогорске, а в мегаполис приехала с мамой. Учитель внимательно слушал, изредка комментировал и все подсовывал шоколадку, сладкую до противности.
В дверь заскреблись с той стороны, явно не решаясь войти.
