«Нет, отец не умрёт. И я не умру».
Существо во тьме исчезло. На его месте появилась жёлтая полоска света – закатное солнце пробилось сквозь щель в ставне.
Мальчик смотрел на эту полоску, и слёзы наворачивались на глаза от мыслей о том, что ждёт его впереди.
Я незаметно задремал – усталый ум погрузился в лёгкую дремоту.
Как вдруг раздался голос:
– Весь дом – как лазарет!
Это вошёл старший брат.
Я открыл глаза – ни великана, ни полоски света на стене не было. В комнате стояла пыльная полутьма, и лицо брата казалось бледным пятном.
Он вернулся с прогулки – у него были свои друзья и свои игры. Мы с ним редко играли вместе. А если и играли, он больше заботился о том, чтобы показать перед друзьями свою власть надо мной, и бывал со мной нарочито груб. Зато дома обращался ласково.
– Ну что, Тацуо, болит? – спросил он, и в его глазах светилась искренняя жалость. – Мама говорит, что ты сам виноват.
– Ещё немного болит, – я нарочно сделал голос жалобным, чтобы разжалобить его ещё больше. – А как отец?
Страх и тревога казались теперь далёким прошлым.
– Хм… Отец сходил в уборную пару раз и говорит, что всё прошло.
– Значит, он встал?
– Нет, ещё лежит. Читает.
Мне показалось, что всё кончилось, всё успокоилось. Я облегчённо спросил о сестре – хотя не очень-то о ней думал.
– А сестра?
– Сестра? Лежит, как обычно. Когда ей сказали, что ты отравился угрём, она ответила: «Я бы тоже отравилась – лишь бы попробовать».
