– Две с половиной. – Я вновь попытался скинуть цену.
– Мы половинки и четверти не берём. Сказал же! – Камиль явно начинал раздражаться. – Либо четыре монеты, либо давай прощаться. Закрываться надо, дела ждут…
– Хорошо, четыре, – тяжело выдохнул я.
Барыга неохотно протянул мне свою пухлую руку. Я пожал её в знак окончания торгов и отказа от претензий по цене. Камиль легонько кивнул, скорее просто по привычке, нежели действительно был рад заключенной сделке. А у меня вообще складывалось такое впечатление, что судьба этой лавки его и не заботит вовсе. Словно он просто вынужден здесь находиться в силу каких-то обстоятельств.
– Айгуль! – крикнул он в дверной проём, из которого доносилось приглушенное позвякивание стеклянных банок.
– Да, Камиль Испаич.
– Воды стакан с ледника принеси. И сейчас ещё шесть литров нальешь. И это, тряпку какую-нибудь тоже найди, мазню твою завернуть…
– Картину купили?! – тут же воскликнула девушка, словно не веря своим ушам.
– Купили, купили… Ты не расслабляйся особо, это ничего не значит. Один чёрт завтра всё это уберешь отсюда.
– Но, Камиль Испаич…
– Никаких «но», неси воду давай! – резко оборвал её барыга, добавив пару крепких выражений на казахском.
– Давай флягу свою и термос сюда неси.
– Я бы предпочёл сначала получить бесплатный стакан. В рекламных целях, так сказать, – улыбнулся я
Камиль открыл было рот, очевидно, собираясь высказать мне всё, что он думает о моих манерах, но тут где-то с другой стороны здания заскрипели ржавые петли массивной двери.
– Камиль Испаич, вы здесь? – громко крикнул сухой мужской голос, глухим эхом раскатившийся по всему помещению.
– Здесь. Чего хотел?
– Сафаргалеевы платить не хотят. Говорят, срок аренды не вышел! – отозвался хрипун.
Судя по всему, человек стоял где-то на пороге и кричал в открытую дверь, почему-то не собираясь входить внутрь.
– Что значит «не хотят»?! – воскликнул Камиль и поспешно перешел на казахский язык, громко ругаясь и выходя из лавки.
Из его слов я примерно понял, что он поносит как Сафаргалеевых, так и его собеседника за то, что тот слишком громко говорит о вещах, не предназначенных для чужих ушей.
Стоило Камилю покинуть помещение, как из дверного проёма тут же выскочила Айгуль, держа в руках оранжевый пластиковый стаканчик, покрытый капельками драгоценной влаги. Девушка выглядела очень взволнованной. Она покосилась в сторону удаляющегося барыги, а потом устремила на меня взгляд своих прекрасных глаз.
– Ты картину купил? – выпалила она, протягивая стакан.
Я кивнул. Айгуль внимательно меня осмотрела, словно выискивая какую-то скрытую деталь, которая была для неё чрезвычайно важна. Я же, взяв небольшой стаканчик, сделал осторожный глоток. Вода была действительно ледниковой, её вкус было не возможно ни с чем спутать. К тому же у меня почти сразу свело зубы от холода.
– Откуда ты едешь? – быстро спросила девушка.
– Издалека, – уклончиво ответил я.
– Ты местный?
– Не совсем.
– Путешествуешь?
– Да.
– Как далеко забираешься?
– Скажем так, пара тысяч километров далеко не предел…
– Жена, дети есть?
– Нет.
Айгуль выпаливала вопросы с такой скоростью, будто они были давно заготовлены. И, судя по начинающим всё больше блестеть глазам, мои ответы её вполне устраивали.
Несмотря на то, что я всё ещё находился под сильным впечатлением от картины, меня сильно интриговало такое поведение девушки. Я даже не стал лишний раз пялиться на её прекрасное тело. В голове боролись две навязчивые мысли. Одна из них была о том, что подобная «случайность» не случайна. Мне явно стоило получше обо всём расспросить Айгуль. Но вторая мысль очень громко кричала, что надо поскорее расплатиться и оставить лавку. Я был более чем уверен, что барыга Камиль не так прост, как кажется на первый взгляд. И мне явно стоит держаться от него подальше.
