Земская воля, или Истоки общественного самоуправления - страница 6

Я верю в тебя, сын. Что бы ты ни решил, я буду любить тебя всегда.

Твой отец, Михаил Нестеров».

К письму была приложена еще одна страница – список имён и фактов, касающихся растрат Саввина. Отец успел собрать немало доказательств.

Алексей отложил письмо и подошёл к окну. Сумерки опускались на Заречье. Где-то вдалеке лаяли собаки. В доме пахло воском и пирогами – запахами его детства.

Впервые за долгое время он почувствовал сомнение. А что, если отец был прав? Что, если изменения возможны – не в масштабах всей России, но здесь, в маленьком Заречье?

Мысль была мимолётной, как вспышка молнии. Алексей решительно тряхнул головой. Нет. Это наивно. Он не может позволить себе такую роскошь, как идеализм. У него своя жизнь, своя карьера.

Алексей сложил письмо и убрал его в ящик стола. Завтра новый день. Нужно осмотреть имение, встретиться с городскими властями, начать оформление документов. Год – это долго, но если других вариантов нет, придется потерпеть.

Он ещё не знал, что судьба готовит ему совсем другие планы.

Утро выдалось ясным и тёплым. Алексей решил пройтись по городу, чтобы составить собственное представление о состоянии Заречья.

Центральная улица, вымощенная булыжником ещё во времена Екатерины II, вела от собора к торговой площади. Здесь располагались лучшие магазины, двухэтажные дома зажиточных горожан, присутственные места. Несмотря на ранний час, улица уже гудела – приказчики открывали лавки, извозчики развозили товары, хозяйки спешили на рынок.

Алексей невольно отметил контрасты: рядом с вычурным особняком купца Саввина теснились покосившиеся домишки мещан, напротив блестящей вывески «Кондитерская Эйнема» торговали с лотков бабы в выцветших платках. Город словно застыл между прошлым и будущим, не в силах определить свой путь.

На площади Алексей остановился у земской управы – двухэтажного здания с колоннами у входа. Здесь когда-то работал его отец. Сейчас у дверей толпились просители – судя по одежде, в основном крестьяне из окрестных деревень.

– Не пускают! – ругался бородатый мужик в армяке. – Третий день хожу, а всё «придите завтра».

– Саввин опять запил, – пояснил другой. – Без него никто решений не принимает.

– А дела стоят, – вздохнула пожилая женщина. – У нас в Заозерье крыша на школе протекла, детишки в дождь занятия пропускают.

Алексей хотел пройти мимо, но женщина вдруг всмотрелась в его лицо и ахнула:

– Батюшки! Да никак Нестерова сынок? Вылитый Михаил Андреевич в молодости!

Незнакомка оказалась бывшей экономкой в доме Нестеровых, служившей ещё при матери Алексея. Теперь она жила в Заозерье у замужней дочери и приехала хлопотать о школе.

– Михаил Андреевич, Царствие ему Небесное, обещал крышу починить. Земство ещё прошлым летом деньги выделило, материалы закупили. А потом Саввин в председатели вышел, и материалы куда-то делись. Теперь новых просим, да только без толку.

История была до боли знакомой – типичный пример российской безалаберности и коррупции. Алексей вежливо выслушал старушку, пообещал, что «разберётся», хотя прекрасно понимал, что ничего делать не будет, и продолжил свой путь.

Он дошёл до реки, где располагались склады и небольшая верфь. Здесь кипела работа – грузчики таскали тюки с пристани, плотники чинили баржу, рыбаки разгружали утренний улов.

– Нестеров! Алексей! – окликнул его знакомый голос.

К нему спешил молодой человек в форме инженера путей сообщения. В его чертах Алексей с трудом узнал Костю Левина, своего гимназического товарища.