– …говорю тебе, Вавила, сами напросились! – бухтел здоровенный грузчик с перебитым носом, обращаясь к своему тощему собутыльнику. – Князь их под бок пустил, степняков этих немытых, вот и дождались! Они же не люди, они твари!
– Да ладно тебе, Гриша, – икал Вавила. – Я с ними торгую иногда. Нормальные мужики. Шкуры у них хорошие. И кони.
– Шкуры! – рявкнул Гриша, стукнув кружкой по столу так, что брага выплеснулась. – А не ты ли мне вчерась сказывал, что они у тебя на рынке какую-то дрянь покупали?!
Ратибор напрягся, его уши уловили нужную ноту в общем гаме. Он не повернул головы, лишь чуть наклонил ее, продолжая лениво ковырять ножом столешницу.
Вавила, тощий торговец мелочевкой, смутился. Он огляделся по сторонам.
– Да тихо ты, орясина! Услышит кто…
– Да кто тут услышит?! Все свои! – не унимался Гриша. – Говори давай! Что за дрянь?
– Да не дрянь… просто… странные они, – Вавила понизил голос до заговорщического шепота, и Ратибору пришлось напрячь весь свой слух. – Подходил ко мне один. Молодой, красивый такой, с серьгой в ухе. Гордый, как княжич. Не торговался почти. Купил пучок полыни, чертополоха, болиголова… Все травы, что ведьмы для порчи берут. Я ему говорю: «На кой тебе, мил человек? Коней лечить?» А он так на меня посмотрел… – Вавила поежился, – как на червяка. И говорит, мол, «не твоего ума дело, смерд». И серебром заплатил, не скупясь.
У Ратибора внутри все похолодело. "Полынь и еще что-то чужое…" – так сказала Милада, понюхав соль из избы.
– А еще, – продолжал Вавила, уже не в силах остановиться, – они к Марфе-солеварке ходили. Которая черную соль с Топких болот таскает. Всю скупили! Весь запас! Марфа потом хвасталась, что на вырученные деньги корову себе купит. Я еще подумал, на кой им эта соль? Ею только кожу дубить, в пищу не годится, горькая…
Круг замкнулся. Печенеги. Странные травы, которые подходят для темных ритуалов. И черная болотная соль. Та самая, которой убийца чертил свои круги. И молодой, гордый степняк с серьгой в ухе… Это уже было не просто предположение. Это был почти портрет.
В другом конце корчмы завязалась пьяная драка. Кто-то кого-то обозвал, полетели кружки, послышались глухие удары и смачные ругательства. Всеобщее внимание переключилось туда. Ратибор воспользовался моментом.
Он тихо поднялся из-за стола, бросив на него пару медных монет. Когда он проходил мимо столика торговцев, он как бы невзначай споткнулся и навалился на плечо Вавилы.
– Осторожнее, друг, – просипел торговец.
– И ты, друг, – прорычал в ответ Ратибор прямо ему в ухо, сжав его плечо так, что у того хрустнули кости. – Язык твой длинный. А ночи в Киеве нынче темные. И ножи острые.
Вавила обмяк, его лицо побелело от ужаса. Он судорожно закивал, не в силах вымолвить ни слова. Ратибор отпустил его и, не оборачиваясь, вышел из корчмы в ночную грязь.
У него было все, что нужно. Он больше не будет бродить по городу, ожидая следующего трупа.
Пора было нанести визит Марфе-солеварке, а потом – готовиться к долгой прогулке.
Прогулке в стан, где живет молодой и гордый степняк, который покупает ведьмины травы и любит рисовать на земле черные круги. Волк напал на след. И он знал, что этот след приведет его прямо к глотке убийцы.
