В моей прошлой жизни, где был доступ к гигабайтам информации благодаря интернету, я читала про легенды Байкала. Например, над его водами рыбаки часто видели так называемые хрономиражи: прямо в небе возникали старинные города, всадники, битвы из прошлого.
– Ритка, иди смотреть на Байкал! – я прошла в купе и принялась я тормошить девчонку, валявшуюся на верхней полке.
– Я не пойду, – угрюмо сказала она.
– Почему? Ты что? Когда еще такое увидишь!
– Я уже устала ехать, – в голосе прозвенело недовольство и даже истерические нотки, – третий день трясемся.
Знала бы она, как я устала от некоторых неудобств этой жизни – без интернета, без телефона, без кондиционера! Я тоже много чего хочу, но молчу, и ничего. Нет телефонов и интернета – зато сколь угодно живого общения. Люди ходят друг к другу, беседуют, делятся радостями и проблемами. Нет кондиционера – тоже не беда, зато не простынешь среди лета.
– Ну и лежи тут со своими книжками, – махнула я рукой.
Закрыла дверь купе, и тут из громкоговорителя на весь вагон полилась величественная песня:
«Славное море – священный Байкал,
Славный корабль – омулевая бочка…».
Все люди, стоявшие в проходе, не отрывали глаз от прекрасных ночных берегов, которые плавно изгибались, открывая удивительные, захватывающие дух, виды. Уверена, что все они, как и мы с дедом, гордились нашей великой страной, такой большой, необыкновенной!
И историю этой песни я знала. В омулевых бочках когда-то, в старину, Байкал переплывали беглые каторжники с Нерчинских рудников. Это ж как людям хотелось жить и быть на свободе!
Миражей мы, разумеется, так и не увидели, но вернулись в купе воодушевленные и под впечатлением.
– А эта молчаливая женщина в синей кофте – знаешь, кто она? – спросил дед. – Которая в начале прохода стояла у окна.
– Не знаю, – я полезла в сумку в поисках одежды. Утром будут очередные станции, и мне хотелось выйти в чем-то новом. Вдруг Диму ненароком встречу. – Кто?
– Немка. Самая настоящая.
– Да ты что? А ты откуда знаешь?
– На перекуре люди сказали. Представляю, как она смотрит на наши просторы из окна поезда и думает: «Эх, а если бы победили тогда, все это нашим могло быть!». Только никогда этого не было и не будет! Не отдадим!
– Конечно, пусть и не мечтает! – горячо поддержала я деда. – А все же хорошо, что мы едем на поезде. Столько всего увидели и еще увидим! Не то, что на самолете – одни облака под крылом.
– А мне нравится, что часовые пояса незаметно сменяются, – подал голос с верхней полки наш сосед, – к вам-то я летел на самолете, так чуть не подох. Такая скукотища – восемь часов лететь. И спать не хочется, хоть и ночью вылетали. Все вокруг курят, как паровозы. А как прилетел, неделю, как чумной ходил. Днем спал до четырех часов, по ночам уснуть не мог. Не хочу так больше. Хотя, говорят, это перелеты с запада на восток тяжело переносятся, а с востока на запад проще.
– Я читала про это в журнале, – вступила в разговор Ритка, – даже исследования на эту тему проводились. К примеру, футбольные команды хуже играют, если прилетели с запада на восток. И наоборот.
Дверь купе почти весь день была открыта. Заглянула проводница:
– Следующая стоянка недолгая, а в Красноярске пятнадцать пять минут стоим.
– Хорошо, спасибо, – кивнула я с улыбкой.
Вскоре возле нашего купе остановилась женщина. На лицо я ее знала – видела в нашем вагоне, но лично мы знакомы не были. Определить возраст на вид было затруднительно. Вроде и понятно, что намного старше меня. Но вот конкретно – сорок пять, пятьдесят, пятьдесят пять или все шестьдесят – не представлялось возможным.
