– В саду.
Вариант номер два. Отцу доложили о ночном сражении с гостем. И чего? А я виноват, что он напал? Как смогли, так и организовали теплый приём. Куда уж теплее?
– В саду, – повторил я, стараясь постичь тайный смысл этой фразы. – И что?
– Так ты признаёшь? – с нажимом спросил он.
Вот не люблю я на прямо поставленные вопросы отвечать, будто в расставленную ловушку по своей воле шагаешь.
– Признаю что? – Для начала выяснить все обстоятельства, а уже потом… И то необязательно сознаюсь.
Император склонился над столом, вперив в меня сердитый взгляд, и я невольно вжался в кресло. Вот, кстати, момент, когда я засомневался, что допросами занимается канцлер.
– Граф настаивает, что ты ночью гулял в саду с его дочерью.
– Я – что? – Если бы меня огрели мешком, я бы и то лучше соображал. – С какой ещё дочерью?
– У графа, как известно, одна дочь.
– Это я понимаю, но… В каком смысле гулял в саду? Ночью?!
– Вот именно, что ночью, – живо подхватил папа, давая мне время в полной мере осознать смысл сказанного.
– Когда? – У меня даже в горле пересохло. – Я был на балу.
– Ты отлучался. Свидетели есть, – гнул обвинительную линию император, разглядывая меня, как… как орех, гадая – расколюсь или нет? Или еще чего-нибудь выкину.
– Я с Венди…
– С Венди?
С Венди попал в засаду и еле отбился от бешеного братца невесты, пожелавшего остаться инкогнито. У меня и доказательства есть. Фибула. Только я хотел сам разобраться, без привлечения общественности. Но… Что это за выдумки, что я прохлаждался с молодой графиней? Я что, из ума выжил?
– Мы в саду искали Лилу-Анну, а потом вернулись во дворец. – А что, довольно правдоподобно. Тем более всё так и было. Если не вдаваться в подробности.
– Это всё? – требовательно взглянул на меня отец и, дождавшись решительного кивка, продолжил: – Припоминая вчерашние события, полагаю, ты рассказал далеко не всё. – Он прошелся от рабочего стола, инкрустированного костью и позолотой, до выкрашенных белым дверей, о чём-то размышляя, и вернулся обратно. – Оставьте нас, граф. Я разберусь с вашим делом, можете не беспокоиться.
– Но…
– Я ценю вашу поддержку, которую вы оказываете золотом, и только благодаря этому я выслушал вас лично. Но есть вещи, которые я хотел бы обсудить с сыном наедине. – Когда отец высказывается напрямую, дело принимает серьёзный оборот.
Тяжёлый взгляд императора – и граф уже пытается взломать дверцу шкафа, перепутав её с дверью.
Может и мне, пока не поздно… в смысле выйти?
–
Это
оставьте, – попросил отец, и граф повесил на ручку двери примечательную вещицу, а сам, кое-как сориентировавшись, вышел вон. – Вот с кем приходится иметь дело.
Я вскочил, обозревая оставленную визитером вещь.
– Откуда у графа мой бальный камзол? – И главное, чего он с ним таскался?
– Это улика, оставленная на месте преступления, – туманно пояснил отец, усаживаясь в кресло.
Я провел по лбу рукой – что-то совсем ничего не понимаю. Какого ещё прест…? О, проклятье! Эта девица!
– Я был с Лилу-Анной, – кинулся я оправдываться.
– Но на балу тебя видели без камзола, это ты, надеюсь, отрицать не будешь? – излучая спокойствие, проговорил отец. Спокойствие, которого я в себе не ощущал.
– Это – нет! Но на то были иные причины! Венди… – Сакрахар раздери! А ведь верно, Венди! Это ведь он выспрашивал, насколько мне вреден ночной воздух, раз я не хочу с графиней прошвырнуться по саду на сон грядущий. Я просто в бешенстве! Как он мог меня так подставить? Друг называется! «Я его верну…» Откуда же мне было знать, что он о моём камзоле?
