А даже если бы будущее окажется безоблачным — я всё равно не вернулась бы к Ёнсу!
Пока я была с ним, то будто забыла себя настоящую. Играла роль кроткой невесты, ведь он повторял, что не любит говорливых. Не любит, когда ему смотрят в глаза. И что проявлять эмоции и громко смеяться — это для бедняков. “Ты ведь не такая, Линари?” — спрашивал он. И я отвечала: — “Не такая”…
Хотя до встречи с ним я была именно такой — болтливой, жизнерадостной и даже драчливой. Ведь приходилось вступаться за сестру. Но вот мне стукнуло четырнадцать, я узнала, за кого выйду замуж… И за следующие четыре года я будто отказалась от самой себя…
В итоге он обвинил меня в неверности — опозорил и вышвырнул вон. Жаль, я не дала Ёнсу звонкую пощёчину! Он её заслужил!
Я встряхнула головой и подняла взгляд на свою сестру, которая всё ещё ждала ответа, с беспокойством вглядываясь в моё лицо.
— Всё хорошо, — ответила я с успокаивающей улыбкой.
— Ты кричала во сне, Лина…
— Это мне плохой сон приснился. Я маму не разбудила?
— Нет…
— Иди сюда, — я протянула к Ами руки, и она, мягко ступая, скользнула ко мне на колени. Прижалась. Я обняла её крепко-крепко. Погладила по белым волосам. Столь необычный цвет достался нам от бабушки, которая была чужестранкой.
— А это правда, то что мама сказала? И то, о чём в городе судачат?
— Правда, — ответила я погрустнев.
После сцены с Ёнсу, я вернулась домой … и ожидала, что мама меня ударит от злости. Или хотя бы крикнет. Но она только обняла меня. И больше не сказала ничего — только помогла разобрать вещи, присланные из дома Ёнсу.
Некоторые праздничные юкаты оказались порваны, будто их специально изрезали. На дорогих вазах нашлись сколы. Я подозревала, что это госпожа Рокомо напакостила напоследок.
Как же это гадко! Бесчестно!
Мы с мамой уже запросили компенсацию через старосту города. Но какую бы сумму нам не выплатили — это не решит проблем. Хватит на месяц-два. Но долги придётся закрывать ещё лет пять. А также на что-то есть и пить, и сестру хорошо бы обучить. Только совсем не на что!
— Значит, свадьбы не будет? — уточнила Ами, заглядывая мне в глаза так искренне, как умеют только дети. — Ты и господин Ёнсу… расстались навсегда?
— Да…
— Ну и правильно! — воинственно встрепенулась Ами. — Он не хороший человек. И семья у него злая!
Я удивилась этим словам. Неужели получалось, что только я была слепа?
— А ещё…— добавила Ами, сморщив курносый нос, — эта его мать Рокомо — пахнет тухлой рыбой!
— Что? С чего ты взяла?
— Мне котик сказал.
— Какой ещё котик?
— Ну тот, серебряный, что сидит у нас на крыльце..
11. 2.2
Уложив сестру спать, я накинула плащ и выскользнула на крыльцо дома. Подкрутила магический светильник у дверей, чтобы разогнать ночную тьму. Кот и правда был там — такой пушистый, что напоминал серый меховой шар. Сидя на верхней ступеньке, он вылизывал свою заднюю лапку, а стоило мне приблизиться, как уставился на меня яркими жёлтыми глазами.
Он был очень похож на моего кота из сна.
— Господин кот… здравствуйте… — вежливо сказала я, присев на корточки. — Это вы были в моём видении?
Кот дёрнул треугольным ухом и продолжил вылизывать лапку. А я почувствовала себя глупо. Мало ли бывает серых котов. А моя сестра любит фантазировать…
Вздохнув, я сбегала в дом за остатком ужина. Я отложила себе на утро курочки, но сейчас мне захотелось покормить ночного гостя.
Я вынесла подношение на улицу и, поставив недалеко от кота, сделала шаг назад. Тот заинтересованно вытянул шею, важно взмахнул пушистым как метёлка хвостом. Подойдя к тарелочке, понюхал кусочки и начал есть их с таким преисполненным видом, будто оказал великую милость.
