Житие беспримерного котика Дыма и всех остальных - страница 6

Кот решил приобрести вес в обществе. Нажрал в себя килограмм тугих жиров. С учетом того, что весил до откровения лишь три. Пузо толстое, обильное, торчит из него по бортам и гнёт кота долу. Спина вогнулась. Кот счастлив. Степенно ходит с лицом номенклатуры, смотрит на всех осуждающе. Еду клянчить перестал, солидно обедает тем, что положено по статусу.

После исторического падения кота в собачью миску с супом, Дым стал другим. Он не разменивается больше на бытовое хамство и еще больше презирает простоватое окружение. Лабрадор, почуяв изменение внутренней драматургии кота, перестал давать ему весёлых поджопников и радостно катать по дворцовым паркетам. Уважительно нюхает издалека и недоуменно смотрит на Жанну. Кот блаженствует. На лабрадора и Жанну не обращает никакого внимания, лишь строго наблюдает за их беготней, направленной на благоденствие и процветание кота. Ему кажется, что его недостаточно почитают. Меня кот по-прежнему дипломатично презирает и опасается.

Кот снова начал курить. Одно время он завязал, но теперь частит сигареты одну за одной. Во время наших с Жанной чудесных пирушек он расталкивает нас локтями, ложится на подушечку, отводит уши назад и смежит свои долбанные персидские очи. Как только кто-нибудь из нас прикуривает сигаретку, кот шумно вдыхает и довольно жамкает толстыми кулачками. У кота благодать. Пиво кот не уважает. Пока, во всяком случае. Но к пагубным страстям своего народа относится снисходительно. Позволяет нам наше простодушное и весёлое свинство. А еще кот с закрытыми глазами слушает наши бесконечные дурацкие истории. Ему нравится наша глупость и непосредственность. Она его успокаивает.

Что делать? Как умилостивить кота, сохранив собственное достоинство? Из практики, это его состояние – очередной блеф. Одна ошибка с нашей стороны – и кот ринется куда-то.

Жизнь лабрадора на небесном с салютами фоне кота проходит жалко. Он всегда ждёт – сосисочку, погулять, поиграть в коронавирус, сгрызть что-нибудь нужное, да порой просто не пойми чего. Чуда, в общем. Ждёт и жрёт. Такова вкратце собачья жизнь.

Кот – другое дело. Он всегда полон орехов. И каждый из них – особенный и самодостаточный. Лабрадор коту мелко завидует. Кот выучился жить широко, ярко, наполнено. Без привлечения кого-либо. Ибо он – индивидуалист со стальной структурой личности. Кот выковал себя сам. Как Павка Корчагин. Впору писать о нем книгу “Как закалялся кот”. Лабрадор тоже так хочет.

Как говорят собачьи психологи, – там, где тонко, там не толсто. В общем, насмотревшись на бурлящего пузырьками игристого полусладкого кота, лабрадор решил тоже жить полнокровно.

Первым делом Даку стал неинтересен сами понимаете кто – его идейный вдохновитель и одновременно ядовитый духовный пастырь. Сиятельный мистер кот. В этом собака проявил лучшие человеческие качества – не замечать кота точно также, как не замечает его кот. Дак даже перестал забивать котом свои любимые трехочковые голы в мусорную корзину. И попутно завязал с восторженными пукательными пранками.

После таких перемен ему вновь понадобилась Жанна – простая, добрая нерусская женщина. Собака пошел на нее ва-банком. С сальными глазами он подкарауливает бедняжку в темных закоулках замка, распускает лапы, плотоядно сопит.

Жанна пугается, крестится и отдает ему запас сосисок. Дак открывает рот, запрокидывая морду к луне, и загружает в себя пулеметную ленту целиком. Со стороны кажется, что авианосец опускает якорь, – так стремительно и мощно сосисочная связка летит в бездну. После этого собака задвигает обратно язык-аппарель, закрывает грузовые ворота, ухмыляется, игриво шлепает Жанну, подмигивает и уходит. Жанна ему больше не нужна. Ему теперь нужна Полина. С ней он проворачивает ту же схему. Зажал, потискал, получил, свалил. Девушки стали его опасаться. Особенно, в темное время. А ночью, смотрю, вообще перестали вольно бродить по замку – двигаются только по необходимости и перебежками.