деятельность «Актера»: карьеристам необходимо было убрать отца
из органов милицейской службы. Когда эти документы пришли, папа
уже не мог работать по специальности, потому что у «Актера» были
крепкие связи с волей, а на воле связанные с «Актером» отморозки
подбирались ко мне. Я очень ценю папино внимание и его
добросердечность. Увидев однажды издалека, что за мной
настойчиво следует грязный тип и пытается со мной заговорить, а следом за ним тянутся еще три таких же урода, папа стал ждать
меня из музыкальной школы, и его беспокойство за меня превзошло
его желание работать в милиции. Папа же видел, как я наивна, мои
заоблачные витания в поэтических грёзах, мои разочарования
по поводу общения с одноклассниками, их недальновидность
и пустоту. Поэтому он стал моим домашним учителем. Но никто
не знал, как обернутся эти кредиты нравственности и игра
со здоровьем. Отец загубил себя тем, что перестал доверять себе
и своему организму, а верил только хирургам, для которых
радикальный путь решения проблемы является единственно верным.
Это был медицинский капкан: заботливость медиков превзошла
ожидания усталого от гонки жизни организма. В таком
расслабленном состоянии его и «взяли», как преступника
с поличным, – а исток «преступления» был всего лишь в любви
к своей единственной дочери и желание участвовать в моем
становлении личности. Такую чудовищную цену заплатил мой папа
государственной системе. Так в России обходится стремление
направить ребенка на путь истинный, не дать опуститься, – стать
на уровень деградации, как многие обыватели, не соображая, что
происходит, а просто проживая в состоянии отупления многие годы.
Исходом таких жизней бывает разоренная душа, потерявшая точки
опоры и восходящие точки пути, забивая энергоцентры спиртным, а мозги – государственной политикой, запрещающей свободу
волеизъявлений и индивидуальное воспитание во имя
общественного «ку» перед правящей элитой.
Толпы оболваненных правителями «пингвинов» радостно
размножаются, поверив нарисованной в газете купюре, а потом,
обессилев от безденежья, бьют своего ребенка за все свои грехи, за своё отчаяние в собственной судьбе. Растерянный ребенок
не понимает, за что его избивают родители, и начинает защищаться
поначалу, потом понимает, что это бесполезно – они сильнее, замыкается в себе и, наконец, приобретает тот самый облик
гражданина разорённой страны, где процветают лишь законодатели
правил, – ребенок, взрослея, звереет. Именно статус животного дает
ему система узаконенного грабежа и откровенного безразличия
к его судьбе, которую он «должен строить сам». Но эту постройку
всегда ломают слоны от сильных мира сего. Они определяют более
чем скромное место человеческой единице в стаде рабов.
Глава 2. БАБИЗМ-ЯГИЗМ И ЕГО
ПОСЛЕДСТВИЯ
Впервые внимание на себя службы госбезопасности папа
обратил, когда я ходила в младшую группу детского сада.
Из заграницы приехал знакомый папы, дядя Адик, они раньше
вместе учились в институте иностранных языков, Адик ездил
в Индию, а папа, как самый успешный на курсе студент, помогал ему
с переводами до поездки. Самого папу не пустили за границу, оттого
что он был разведен, его первая жена была утонченной натурой
и не выдержала некоторой неотесанности папы, – мужчины же
взрослеют позднее, их, собственно, делают взрослыми женщины, обратив в круг семейных проблем.
Дядя Адик привез диафильм и проектор, сказал, что проектор
