Зулумбийское величество - страница 5

– Будьте любезны, вытащите из колоды любую карту. А теперь те, кто вытащил чёрную масть, могут покинуть кабинет.

Я обожала это вступление – после него отсеивалась добрая половина. Оставшимся соискателям предлагалось занять места за столом. Стол у меня был, что надо: длиной во весь кабинет, так что, рассевшись по его сторонам, претенденты смотрелись двумя колоннами солдат, застывших по команде «смирно» перед маршальской трибуной. Они трепетно ловили каждый жест главнокомандующего смотром и были готовы выполнить даже намёк на приказ, но их маршал до поры до времени молчал. А после продолжительной паузы, напрягавшей нервы рядовых до предела, маршал звонил маме и ронял в трубку условную фразу:

– Рыба или мясо?

Под рыбой подразумевалась левая половина стола, под мясом правая.

– Мясо, – я слышала в трубке, как бежит в раковину вода и шипят на сковородке котлеты.

– Окей, – мама готовит мясо, значит, «рыба» вылетает. – Я попрошу выйти из кабинета тех, кто сидит по левую сторону стола. До свидания. Руководство Космопорта Љ 12 будет счастливо видеть вас в качестве кандидатов на новые вакансии.

Ну, и так далее…

Не буду утруждать вас подробностями, но суть сводилась к тому, чтобы сократить участников парада до двух человекоединиц, а потом кинуть монетку. Как я уже говорила, монета меня ещё ни разу не подводила. За исключением того случая в детстве, когда её со мной попросту не было – на развилке. Но сегодня она, чёрт знает отчего, прилипла к пальцам. Я озадаченно повернула ладонь и задумалась, как можно расценивать такой выверт. То ли решка, так как монета сейчас была повёрнута лицевой стороной вверх, то ли орёл, поскольку, не прилипни рубль к пальцам, выпал бы как раз-таки он. Я никогда не кидаю монету дважды – у меня тоже есть принципы. И потому, глядя на коварную мелочь, я запаниковала. Два кандидата на должность техоператора грузовых тележек – иммигранты планеты Ж-728-ЛО54-Б11 или, как их называют в просторечье, «жлобы», смотрели на меня восьмью парами глаз, не мигая и уже не дыша.

– Окей, – подумала я. – Возьму того, у кого детей больше, ему работа нужнее.

Я протянула им по стандартному бланку анкеты и попросила:

– Напишите, пожалуйста, в графе «семейное положение» количество имеющихся на вашем иждивении детей.

Оба «жлоба» синхронно подхватили клешнями ручки и вывели по цифре восемь.

Я сглотнула первый солёный ком и набрала домашний номер. Решила, что спрошу: «Один или два?». Тот, который ближе к двери, будет номер один…

Напрасный труд – маман к телефону не подошла. Это уж вообще небывалое дело: ну, ладно, монета к пальцам прилипла, но чтобы матушка свалила из дома, забыв телефон… Метода, заботливо выстроенная нашими с ней обоюдными усилиями, рухнула в одночасье. Мир растерял все свои краски, и только оранжевые лбы «жлобов» оставались яркими заплатками на его мучнисто-сером фоне. И эти яркие лбы требовали моего решения. Молча, как приснопамятные голографии «Жучка и Жучка». А я, затягивая с ответом, заставляла «жлобов» то измерить клешнями стол в моём кабинете, то решить математические задачки, то подпрыгнуть (кто выше) на месте, то пробежаться по коридору наперегонки… Короче, перебрала все варианты, кроме «камень, ножницы, бумага» (заранее поняла, что их конечности могут выбросить только «ножницы»).

Я устала не меньше, чем от пяти часов полноценного рёва. Таких сволочных кандидатов у меня ещё никогда не было: они всё делали одинаково и синхронно, выдавая идентичные результаты, словно всю жизнь тренировались проходить интервью у человека с диагнозом Гецера. Мы развлекались до тех пор, пока последний час рабочего дня не замигал на часах лукавым зелёным светодиодом и у моей начальницы не лопнуло терпение. Она выскочила из своего кабинета и набросилась на меня прямо в коридоре, как щенок на тряпку: