Зулумбийское величество - страница 6

– Что вы себе позволяете, Колыманова!?

Ах, да, фамилия моя Колыманова – будем знакомы до конца. Ой, только не надо ахать: «Как, та самая Колыманова?!» Уверяю вас, не сделай я в тот день верный выбор, я как была генетической выбраковкой, так ею и осталась бы.

– Как что? – пролепетала я. – Интервью по отбору кандидата на должность техоператора грузовых тележек.

– И как ваши успехи? Выбрали?

Начальству никогда нельзя говорить «нет», оно этого не любит. Поэтому я сказала то, что остаётся:

– Да. Обоих, – и, видя удивлённо вздёрнутые брови начальницы, добавила. – Думаю, нам необходимо расширить эту должность до двух мест. Пусть один работает в дневную смену, а другой в ночную. А то ночью никто тележками не занимается…

– Вот как? – неизвестно чему обрадовалась начальница. – То есть, вас, Колыманова, не устраивает утверждённое штатное расписание? То есть вы, Колыманова, считаете себя умнее начальства? Мило! Знаете, мне придётся донести это до вышестоящего руководства. А вы, Колыманова, пока дорабатывайте.

Я, в абсолютно подавленном состоянии, вернулась на своё рабочее место, понимая, что быть ему уже завтра не моим. «Жлобы», скорбно шевеля ложноусиками, приволоклись следом. Я посмотрела на них и подумала: «Вот это да! И начальницу разозлила, и сама под увольнение попала, а что с ними делать, так и не сообразила».

– Укажите в графе «предполагаемая зарплата» сумму, за которую вы согласны работать, – сохраняя остатки спокойствия, решила, что отброшу самого жадного.

«Жлобы» схватили ручки и, вычерчивая на бумаге синхронные круги, написали одну и ту же цифру. К слову, вполовину меньше указанной в штатном расписании.

Всё. Я сдалась. И, как оказалось позже, сделала свой единственно правильный выбор в жизни.

– Сдайте мне ваши трудовые и по две голографии – вы приняты. Рабочий график: семь дней в неделю по двенадцать часов. Обеденный перерыв – час. Начало смены в девять утра и в девять вечера.

Я расписалась в их книжках и оформила два пропуска, понимая, что подписываю собственный волчий билет. Решила ещё, что сейчас реветь не буду, потерплю до дома. И тут один из «жлобов» сказал, трепетно прижимая к груди пропуск:

– Пожалуйста, простить мы, госпожа Колыманова. Мы должен признаться.

– Ю-ю, признаться, – пристыженно заморгал восемью глазками второй. – Объяснять доступный понимания госпожа пример, мы – батарейка.

– Типа, он минус, я плюс. Вместе – генерация события. Госпожа Колыманова не выбирать, мы управлять события.

– Ю-ю, как мы выгодно. Только я плюс, он минус. Вместе батарейка. Потому монета прилипать, а мама телефон забывать.

Тут я не выдержала и выругалась:

– Вот свиньи! Сказали бы сразу, что всё за меня уже решили, я бы и не мучилась!

– Не всё, госпожа Колыманова, – защёлкали они хитином. – Госпожа мочь выкинуть мы оба. Но она добрый, она не выкинуть. Она мы оба взять и дать пропуск в жизнь на эта планета.

– Мы для вы благодарны и хотеть искупить вина. Пусть только госпожа сказать, какой выгода.

– Ю-ю, какой желание.

Тут я совсем размякла от их сочувствия и брякнула, ни на что не надеясь:

– Да какое у меня может быть сейчас желание? Только одно: пусть не уволят, – и разревелась, не дотерпела-таки до дома.

«Жлобы» дружно протянули мне салфетки и хором ответили:

– Никто вы не уволить!

За пять минут до конца рабочего дня уволили начальницу. Её звонок руководству вдруг вызвал бурю, которая обрушилась на её же голову. Оказалось, что на разрядившиеся и на самоблуждающие по ночам тележки давно валятся в компанию жалобы, и моя отмазка про посменных техоператоров вдруг стала свежей и актуальной идеей. Начальницу выбросили, как нагадившего в гостиной щенка, а мне достался её кабинет, её настенный календарь и её оклад.