Читать онлайн Фёдор Козвонин - 1996. Изморозъ

Дисклеймер.

Все персонажи и события, несмотря на очевидную и неоспоримую связь с реальностью, вымышлены.

Это «18+». В повести описываются сцены физического, морального и сексуализированного насилия, присутствуют сцены употребления табака и алкоголя, упоминаются наркотики и способы их распространения. В целях фиксации необъективной реальности и художественной выразительности используется ненормативная брань. Если для читателя это неприемлемо, то автор рекомендует отказаться от чтения.

Мнение автора может не совпадать с мнением выдуманных автором персонажей.

1996. Кавказский пленник. Изморозъ.

В горах очень быстро темнает. Иногда бывало, что едешь по серпантину и солнце светит в правый глаз – спина вовсю загорает, но только свернул налево, моргнул – всё: кромешная и густая тягучая тьма. И моментально холодает – только что ехал на броне БТР-80, как на адской сковородке в одной тельняшке, а теперь спешишь «афганку» напялить и надеешься, что броня подольше не остынет. Окутанный мраком, ты догадываешься только по запаху о том, что где-то рядом на обочине бьёт источник целебной минеральной горьковато-солёной воды. А кромешная тьма этот запах усиливает – пьянящий и механический, но живой. Когда-то тут искали нефть, пробурили скважину, но пошла вода, которая пахла нефтью. Искали богатство – нашли здоровье. Поскорее бы мир найти и тогда наступит настоящий рай на этой земле. А пока…

… а пока Левонтия вытащили из зиндана и вели в саклю два бородача. Его завели в дом, стянули футболку и посадили на стул. Связали – закинули петлю на шею и этой же верёвкой связали руки за спиной. Ноги подогнули и тоже привязали – теперь не дёрнешься, иначе сам себя задушишь.

В углу сидел и молча курил человек на вид чуть старше тридцати. В бандане, с бородой. Поставил ногу на автомобильный аккумулятор с проводами с клеммами-крокодилами, какие для «прикуривания» авто в мороз используют. Но на улице лето. И авто тоже нету.

Зато на столе лежали короткие хирургические пилы, несколько видов скальпелей, какая-то штука, похожая на штопор, но полностью из металла и из её ручки торчало будто широкое шило. Целый набор зажимов с разными наконечниками, кусачки и плоскогубцы… Целая операционная, но нету операционного светильника – только тусклая лампочка. Под лампочкой – стул, а на стуле – Левонтий.

Боевик докурил сигарету, бросил окурок на земляной пол, взял в одну руку аккумулятор, а в другую – клеммы, поднялся и медленно пошёл к Левонтию. Отодвинул столик, приблизил клеммы к соскам… Левонтий зажмурился и изо всех сил стиснул зубы.

– Ха-ха-ха!!!! – Бандит громко рассмеялся, бросил клеммы на пол и уселся на краешек стола. Широко улыбаясь, он похлопал Левонтия по плечу:

– Ты что, поверил? Серьёзно?! Тут двенадцать вольт – даже пощипывания не почувствуешь! Ты там не обоссался?

В недоумении Левонтий водил глазами из стороны в сторону.

– Сейчас я тебе всё объясню. Ты нам нужен не для того, чтобы выкуп с тебя взять – знаем, что взять с тебя нечего. Хрен ли с тебя, старшины-то, а? Семьи у тебя нет, а у папы с мамой малосемейка на Филейке и «Москвич» восемьдесят второго года.

Левонтий сглотнул, боевик это заметил, улыбнулся уголком рта и продолжал:

– Даже если они всё по лучшей цене продадут, то это край тысяч пять баксов. Поэтому ты нам не для денег нужен. Ты нужен, чтоб впечатление на братьев по несчастью произвести – вот они персонажи поинтереснее, за ними фигуры козырные стоят. И нам важно, чтобы их до самых поджилок пробрало!

Так что схема простая – мы раз в пару дней тебя от них забираем, грязной водой поливаем и обратно к ним отвозим. Они англичане и толком не знают русского, а ты немецкий учил в своей тридцать шестой школе и на «тройку» его кое-как сдал. Они на наше «ужасное» с тобой обращение посмотрят и сговорчивыми станут, ага. Так что сиди себе в углу и помалкивай просто. А когда тебя сюда таскать будут, то просто ори, как ненормальный. Во всё горло чтоб. Понял? Для проформы пару раз получишь в морду и всё. Если всё пойдёт по плану, то через неделю за англичанами приедет «Land Rover» с чемоданчиком, а через десять дней у нас обмен «все на всех» с федералами. И поедешь обратно на свою Филейку. Помятый, но живой и здоровый – бандит посмотрел в глаза Левонитю и широко улыбнулся. Левонтий заметил, что левый глаз боевика косит. – А будешь кобениться – манкурта из тебя сделаем. Оно те надо?

Левонтий сглотнул:

– Я согласен, как тут несогласным быть? А в Киров вернусь – уволюсь к чёртовой матери и к девушке перееду на Короленко, на «Сельмаш» пойду…

– А как так если ты на Филейке, а девушка на Дружбе?

– Так мы с семьей всю дорогу там жили, пока бате квартиру не дали. Я в старших классах в 36-ой учился, а так – я в 32-ой до восьмого был. Так что все друзья у меня там, девушка тоже. Мы с ней на танцах у «Космоса» познакомились.

У боевика дрогнуло веко и он глубоко вдохнул через нос:

– А у тебя в восемьдесят пятом сумка «AC\DC» была?

– Была… Ах!

И Левонтий вспомнил тот апрельский вечер. И понял. И закричал. Закричал искренне, истошно, ото всей души. По-настоящему. Он кричал, когда ему вставили в нос плоскогубцы и провернули перегородку на 360 градусов. И когда его били кулаком по лицу, по уже бесформенному месиву. И когда он упал на пол вместе со стулом на спину, а ему прыгнули на грудь обеими ногами. Он хрипел, когда его душила верёвка. Кричал, пока ему не бросили на голову аккумулятор: череп треснул, но треснул и корпус аккумулятора – мутноватый бледно-коричневый электролит тонкой струйкой полился прямо в зияющую дыру в черепе.

Больше Левонтий уже никогда не кричал.

Боевик ещё долго стоял, сжав кулаки, и глубоко дышал, не произнося ни слова. Наконец, он глубоко вдохнул и громко выдохнул:

– Ахь дӀадийнарг доккхур ду ахь!1

Потом выглянул за дверь:

– Эй, хлопцы, ну-ка отнесите это всё обратно!

Бородачи переглянулись – один из них пожал плечами, а другой хмыкнул. Они подняли тело под мышки и унесли в непроглядную темноту ночи в кавказских горах.

«Land Rover» с чемоданчиком приехал за англичанами через три дня.

Серёжа бежит по школьному стадиону – по зелёной, но уже квёлой траве. Он подбегает к большим вкопанным в землю и выкрашенным синей краской шинам – становится на четвереньки и проползает под ними. Потом опять бежит и оказывается перед новыми шинами, но уже маленькими – через них Серёжа перепрыгивает, как через «козла» – одну за одной, одну за одной. Снова бежит и оказывается перед рукоходом. Серёжа ещё мал и не может с места допрыгнуть до перекладины – ему приходится заползать по боковому столбику. Раз! Раз! Наконец, он повисает на металлической перекладине и без раскачки – вперёд! Раз-два! Раз-два! В конце смело спрыгивает с турника и бежит с копьём в руке.

Бежит быстро, спешит изо всех сил, на скорости протискиваясь между бетонных столбов, не задевая их поверхности. Серёжа чувствует, что вот-вот начнёт задыхаться, но он уже у цели – перед тиром – грубым бетонным сооружением, на которое нужно обязательно взобраться. Рядом растёт молодой ясень. Серёжа с силой бросает копьё в дерево и острое листовидное остриё входит почти по самое древко. Он взбирается на древко, хватается за край крыши тира, подтягивается и -раз-два-три! – взбирается. Победа! Серёжа закидывает голову назад, упирает руки в бока, закрывает глаза и…

… и понимает, что очень хочет пи́сать.

Серёжа открывает глаза, поворачивается на спину, и смотрит на будильник: «6-25». Значит, вот-вот зазвонит и всё равно пора вставать. Слышно, как на кухне мама жарит яичницу с колбасой. Ну, что ж… Серёжа поднимается с кровати и выходит из избы через сени в уборную.

Вчера после школы Серёжу встретила мама и сказала, что сегодня он не останется у бабушки в Лянгасово, а поедет с ней в деревню Ломовскую. «У бабушки гипертонический криз и её на пару дней в стационар кладут. Сегодня к ней нельзя, а завтра обязательно её навестим после школы». Серёжа не совсем твёрдо понимал, что такое «криз», что такое «стационар» и чем они отличаются, но по уверенному тону мамы решил, что это всё пустяки и дело житейское. В деревню – так в деревню. Почему бы и нет? В деревне тоже хорошо. Безмятежно.

И сейчас вот в окно уборной был виден поддёрнутый редкой дымкой тумана огород и потрескивающая проводами громадина электроподстанции за ним. Схватившая траву изморозь тускло поблёскивала и казалась осколками хрустального графина в дедушкином колючем мохеровом шарфе. В углу огорода сквозь доски покосившегося забора заглянул большой серый пёс. Он осмотрелся по сторонам, медленно ворочая большой головой с треугольными стоячими ушами – увидел в окошечке уборной Серёжу, на мгновение остановил на нём взгляд и плавно отступил назад. Растворился в тумане. Серёжа не смог понять – отступил он назад на пару шагов и притаился или ушёл далеко и насовсем.

– Ну, вот где ты ходишь? Мой руки, чисти зубы и садись завтракать. Ешь с хлебом!

– «Кто без хлеба ел – тот и околел!» Я знаю!

Мама вздохнула, хотела что-то сказать, но посмотрела на часы и снова вздохнула:

– Ладно, об этом потом. Вот тебе на проезд и на карманные расходы. Сегодня в больницу не ходи, потому что бабушку в город повезут на компьютерную томограмму с контрастом. Сходишь завтра повидаться.

Серёжа решил, что если «компьютерная», то это что-то очень интересное, как «Golden Axe III» или «Comix Zone»2 и позавидовал бабушке:

– Угу, – он кивнул и продолжил жевать.

– Сахара в чай я не клала – положи, сколько надо. Только сырой ложкой в сахарницу не лазь! Так… Смотри, моя электричка в город в 7-10, а твоя в 7-30. Не забудь дверь запереть! Вечером я на электричке в 17-40 приеду.

– Хорошо, мам.

Мама вздохнула, погладила сына по голове, вздохнула ещё раз и ушла. Серёжа остался доедать завтрак. По телевизору закончился выпуск новостей, показали рекламу и заиграл музыкальный клип, где на фоне печальной мелодии воедино слили побег из тюрьмы, бегство от любвеобильной женщины и бандитские разборки в подпольном казино. Герои всех трёх линий оказывались на одной дрезине, едущей по заросшей сорняками железной дороге. Всё заканчивалось перестрелкой и взрывом. Между этими линиями элегантный и меланхоличный мужчина в заброшенном здании пел, что:

«О тебе узнал я во вчерашнем странном сне

Всё, что я увидел, будет вечно жить во мне…3»

Серёжа вспомнил железную дорогу за подстанцией – точь в точь, как в клипе. И ангар с железобетонными конструкциями, где такое гулкое эхо и так здорово в прятки играть в пустых электрических щитках. Было бы здорово подрасти, когда-нибудь тоже сочинить песню и снять такое же видео… Только музыку бы не такую печальную, но такую же хорошую.

Серёжа запер дверь. Из скворечника на столбе выглянула, как сперва показалось, крупная серая мышка с большими чёрными глазами. «Мышка» огляделась по сторонам, вышла по жёрдочке и прыгнула. Прыгнула, раскинула в сторону лапки, между которыми оказался белый «меховой плащ» и как живой кленовый лист спикировала на рябиновый куст. Там зверёк скрылся в ещё не опавшем, во всю мощь пышущим пожаром, громокипящем лиственном пламени.

Серёжа оглянулся на могучий кедр. Интересно, а кто может жить в его густой и вечнозелёной потайной хвое? Он не знал, что такие животные водятся у него под носом и не сразу вспомнил, что ему надо поспешить на платформу, иначе электричка уедет без него.