Мне уже не терпелось приступить к практическим занятиям, но прежде, чем получить допуск в лаборатории, мы должны были сдать зачет по травоведению, ибо, как сказал ректор, «именно травы основа всякого зелья». Мы должны были научиться отличать зверобой обыкновенный от зверобоя продырявленного, а чешуйчатую зеброцветку, собранную на острове Макоар, от ее сестрицы из Алакамской долины.
Для написания работы по травоведению я издержала весь запас мелованной бумаги, что у меня был.
– И я! – засмеялся Кларенс, когда я рассказала ему об этом. – Но я всё-таки намерен переписать работу еще раз – мне кажется, что в некоторых моментах я был не вполне точен.
Он был перфекционистом до кончиков ногтей и не остановился до тех пор, пока не отшлифовал свой реферат до идеального блеска. Не удивительно, что он сдал работу в самый последний день.
– Конечно, ты получишь самый высший балл! – без тени сомнений заявила мадемуазель Дюпен. – Но стоило ли тратить столько времени на ее написание? Любой из предыдущих вариантов твоей работы всё равно был бы лучше, чем у других.
Со Стивеном она тоже с некоторых пор перешла на ты, хотя я замечала, что у него такое нарушение правил приличия не вызывало особого восторга. Но он прощал ей некоторый отход от этикета за то восторженное обожание, которым она его награждала.
Я была почти уверена, что она восхищалась им не только как подающим большие надежды студентом, но и как симпатичным молодым человеком. Но в общении с ней я никогда не касалась этой темы – она, равно как и я сама, имела право на собственные секреты.
А вот виконт ее интереса к своей персоне наверняка не замечал. Для этого он был слишком увлечен наукой.
Впрочем, меня он своим вниманием не обделял. Каждую неделю в наш единственный выходной мы с ним непременно выходили в город. Гуляли по тихим улочкам, любовались с набережной морем или просто сидели в таверне на центральной площади, уплетая вкуснейшие пирожные, которыми в академии нас баловать не спешили.
– Вы не боитесь, что ваши совместные прогулки могут вызвать пересуды? – спросила однажды Миранда. – Люди могут найти в этом что-то дурное.
– Как вы могли такое подумать, мадемуазель Дюпен? – возмутился Стивен. – Я слишком уважаю мадемуазель Бельфор, чтобы позволить себе что-то лишнее в ее отношении.
При этом он покраснел, и я понимала, почему. Однажды он всё-таки позволил себе то самое лишнее, о котором ему теперь не хотелось вспоминать.
Мы тогда гуляли по парку среди цветущих яблонь и вишен, и воздух был наполнен дурманно-сладким ароматом. Должно быть, именно это и привело к тому, что Стивен попытался меня обнять. Разумеется, я ему этого не позволила, а учитывая наши разные уровни владения боевой магией, он не пытался настоять на своём.
– Простите, Лоренца, не знаю, что на меня нашло! Но быть с вами рядом для меня – это счастье! Но я клянусь вам никогда более не злоупотреблять вашим доверием ко мне!
Как ни странно, но мне было приятно осознавать, что я сумела внушить столь сильные чувства человеку, который, как всем казалось, мог думать только о науке. И эта маленькая тайна словно еще больше сблизила нас.
– О, как я хотел бы познакомить вас со своей бабушкой! – сказал он мне тогда. – Не сомневаюсь, она вам понравится. А вы, конечно, понравитесь ей.
А мне хотелось бы познакомить его со своим отцом. Я была уверена, что папенька, если Стивен попросит моей руки, не откажет ему в этом. Да, он был всего лишь младшим сыном графа и не мог надеяться на более высокий титул, чем виконт. Но разве это было важно?
