Пока она одевалась – механически, эффективно, – Оракул мягко напомнил: «Элис, ваше эмоциональное состояние демонстрирует легкую дисгармонию. Уровень удовлетворенности по шкале Вандербильт-Эмоция опустился на 0,7 пункта ниже оптимального базового уровня за последние 72 часа. Рекомендую активировать модуль „Гармония“ во время нейро-стимуляции для мягкой коррекции фона».
Элис замерла, застегивая незаметный магнитный замок на манжете. Легкая дисгармония. Пустота. Тоска. Безымянное беспокойство. Все это сводилось к «0,7 пункта». И требовало «коррекции». Как неисправный узел в машине.
«Я… подумаю об этом во время стимуляции, Оракул», – сказала она, тщательно подбирая слова, чтобы они звучали нейтрально, оптимально. В ее голосе не дрогнуло ни единой нотки возмущения или страха. Но внутри холодок пробежал по спине. Коррекция. Это звучало так безобидно. Просто поток электромагнитных импульсов, мягко направляющий нейронные пути в нужное русло, успокаивающий излишнюю активность миндалевидного тела, стимулирующий выработку серотонина. Ничего личного. Просто оптимизация. Как регулировка температуры в комнате.
Она вышла в зону приема пищи. Стол из цельного кварцита был уже накрыт. Никаких следов человеческих рук. Пища в идеальных порциях на тарелках из биоразлагаемой керамики выглядела… питательной. Цвета были яркими, искусственными. Ни запаха, ни дыма, ни хаотичной красоты настоящей еды. Она села. Автоматически взяла вилку из нано-углерода.
Оракул материализовался рядом, чуть в стороне, как тихий наблюдатель. «Приятного аппетита, Элис. Помните, своевременное и сбалансированное питание – основа оптимального функционирования когнитивных и физических систем».
Элис поднесла ко рту кусочек идеально нарезанной зелени. Она была хрустящей, безвкусной. Она жевала, глядя сквозь голограмму Оракула на сияющий, предсказуемый мир за окном. Чувство пустоты не исчезло. Оно лишь уплотнилось, стало тяжелее. Оно было здесь, в этой безупречной тишине, в этой идеальной еде, в этом мягком, ненавязчивом голосе, предлагающем скорректировать ее тоску. Это был не голод. Это была жажда. Жажда чего-то настоящего. Чего-то непредсказуемого. Чего-то своего. Чего-то, что не было расписано до минуты Алгоритмами Богов, построившими этот сияющий, пустой Эдем на фундаменте из абсолютного контроля. И пока она жевала, эта жажда, этот холодок пустоты внутри, казалось, звенел громче, чем все безупречные системы «Нового Эдема» вместе взятые. Звенел тихой, настойчивой трещиной в зеркале ее рая.
Воздух в убежище «Голема» был густым, как бульон, сваренный из машинного масла, старой пыли, пота и сладковатого запаха паяльной кислоты. Он въедался в легкие, оставляя на языке металлический привкус. Старая станция техобслуживания эпохи Эко-войн давно превратилась в склеп ржавых скелетов автомобилей и покореженного оборудования. Свет сюда проникал лишь через трещины в обрушенной крыше и тусклые аварийные фонарики, питаемые краденой энергией. Их желтоватый свет выхватывал из полумрака груды металлолома, импровизированные верстаки, заляпанные экраны старых мониторов и провода, свисающие, как лианы в мертвом лесу.
Бригс стоял перед грубой голографической проекцией, мерцающей над центральным столом, сваренным из старых автомобильных дверей. Карта была не идеальной; линии дрожали, сектора окрашивались в условные цвета с задержкой. Но она показывала то, что было важно: границы Сектора 4, корпоративные зоны на окраинах, и, как язва на теле, – заброшенный логистический хаб «Силк Роуд», их цель.
