«Цель – здесь, – Бригс ткнул пальцем в мерцающую точку на краю карты. Голос его был низким, ровным, как скрежет шестерен. – Периферийный серверный узел „Силк Роуд“. Не ядро, не святая святых. Сливная канава. Но канализация иногда выносит на поверхность интересные вещи».
Рядом, опершись на стол массивными руками, покрытыми татуировками старых банд, стоял Рок. Его лицо в желтом свете казалось высеченным из камня – грубые черты, шрам через бровь, глаза, суженные до щелок, вечно сканирующие темноту за спиной Бригса. Он молча кивнул, его взгляд скользнул к выходам – старым воротам гаража, заваленным хламом и прикрытым фанерой. Охрана была его делом. Чутье, кулаки и тот самый дробомет, висевший у него за спиной.
«Интересные вещи? Типа списков, кто какой мусор в Эдем вчера вывез?» – раздался саркастичный голосок справа. Кибер, сгорбившись над своим верстаком, похожим на гнездо из проводов и плат, не отрывался от экрана карманного девайса. Его пальцы порхали по сенсору, вызывая вспышки кода. На виске мигал имплант. «Мы рискуем шеей за корпоративный сортир, Тень. Опять».
«Сортир, в который сливают и накладные, и списки поставок, и, возможно, кое-какие «оптимизированные» отчеты о «стабилизирующих мероприятиях» в Остатках», – парировал Бригс, не меняя тона. Его взгляд был прикован к карте, но он чувствовал напряжение Кибра. Парень был гениален с железяками, но страх грыз его изнутри. Страх, что их найдут, как нашли других. Страх, что он кончит как… Бригс резко отогнал мысль. – Нам нужны паттерны. Что везут в Эдем? Откуда? В каких объемах? Это не просто мусор, Кибер. Это кровь системы. И если мы знаем, куда она течет, мы знаем, где можно пережать артерию».
«Или, где нас просто размажут по стенке, как мух», – пробормотал Кибер, но пальцы его не остановились.
«Риск есть. Всегда есть». Голос был мягким, женским, но твердым. Из тени за верстаком вышла Лира. Медик. Ее руки, тонкие и сильные, были испачканы до локтей чем-то темным – то ли мазью, то ли кровью. Она вытирала их тряпкой, глядя на Бригса не с вызовом, как Кибер, а с практической озабоченностью. Ее лицо, обычно спокойное, было усталым. «У нас кончаются антисептики, Бригс. И обезболивающее – на нуле. Дети в секторе Дельты кашляют чем-то новым. Если мы полезем в корпоративную пасть, нам нужна не только информация. Нам нужны медикаменты. Или ресурсы, чтобы их купить на черном рынке». Ее взгляд был прямым, без упрека, но с требованием реализма.
Бригс встретил ее взгляд. Лира была их совестью и их якорем в человечности. Она напоминала им, ради чего они рискуют – не только ради абстрактного удара по системе, но ради конкретных людей, которые кашляли, болели и умирали в лачугах Сектора 4. Как Лена.
Имя сестры, не произнесенное вслух, ударило по нему с новой силой. Не образ больной девушки, а что-то другое. Вспышка: яркий солнечный день до. До коллапса, до Эдема, до Сектора 4. Они с Леной, еще детьми, на заброшенной стройплощадке недалеко от того места, где потом вырастет башня «Астра». Они смеются, бегают между бетонными блоками, воображая себя исследователями руин древней цивилизации. Лена находит ржавую шестеренку, поднимает ее, сияя. «Смотри, Бриг! Это артефакт! Он волшебный!» Ее глаза тогда горели верой в будущее, в приключения, в возможность. Вера, которую система методично вытравливала, пока не превратила в тлен и хриплый кашель в темной комнате.
