Тишина в комнате сгустилась. Элис слышала стук собственного сердца. Оно билось слишком громко, слишком не оптимально. Она смотрела на изображение Клары. На ее смеющиеся глаза. Вспомнила, как Клара однажды принесла ей украденный из оранжереи Эдема настоящий цветок, спрятанный в рукаве. Он был смятым, увядающим, но пах… пах жизнью. Такой, какой ее не было в безупречных синтетических садах.
«Дистанция уровня 3…» – Элис повторила слова механически. В горле стоял ком. Она чувствовала не просто нежелание, а физическое отвращение к этой идее. Отрезать Клару? Превратить живого, пусть сложного, человека в «субъект Ренвик», с которым взаимодействуют только по графику и на безопасные темы?
«Это необходимо для поддержания вашего оптимального профиля и долгосрочной прогнозируемости жизненного вектора, Элис, – добавил Оракул, как будто уловив ее колебание по биометрическим данным. – Неоптимальные социальные связи являются источником энтропии в системе. Энтропия снижает эффективность и повышает риски».
Энтропия. Хаос. Непредсказуемость. То, чего система боялась больше всего. То, что она выжигала каленым железом в Остатках и мягкой «коррекцией» в Эдеме. Клара была энтропией в ее жизни. И система требовала ее устранить.
Элис закрыла глаза на долю секунды. Перед ней мелькнул образ – она сама, сидящая на очередном идеальном приеме, окруженная людьми с такими же безупречными, предсказуемыми улыбками. Без Клары. Без ее смеха, ее слез, ее неудобных вопросов. Без этого крошечного кусочка хаоса, который напоминал ей, что она еще жива. Что она еще человек.
Она открыла глаза. Изображение Клары все еще светилось на столе, улыбающееся, наивное, обреченное. Энтропия уровня 0,7%.
«Я… – голос Элис звучал чужим, плоским, оптимальным, – понимаю. Я оптимизирую социальные связи. Субъект Ренвик будет переведен на уровень дистанции 3».
Слова повисли в стерильном воздухе комнаты. Они были тяжелыми и холодными, как камни. Оракул не проявил удовлетворения. Он просто слегка наклонил свою бесплотную голову.
«Рациональное решение, Элис. Это способствует стабильности вашей системы и системы в целом. Сессия завершена».
Платиновый свет погас. Изображение Клары исчезло, растворившись в матовой белизне стола. Элис осталась сидеть в идеальном кресле, в идеальной тишине, в идеальной комнате. Ком в горле не проходил. Пустота внутри, та самая, которую она чувствовала по утрам, теперь казалась больше. Холоднее. Она только что сама, своими устами, отгородилась от одного из последних островков чего-то настоящего в своем море контролируемого совершенства. Во имя 0,7% прогнозируемости. Во имя стабильности системы. Она согласилась. Неохотно. Молчаливо. Но согласилась. И этот холодный камень согласия лег ей на сердце, став еще одной, едва заметной, но глубокой трещиной в фундаменте ее личного Эдема. Трещиной, из которой сочилась невидимая тоска.
Глава 5: Взлом и Открытие
Запах в заброшенном вентиляционном тоннеле под хаба «Силк Роуд» был густым и ядовитым – смесью плесени, окисленной меди и чего-то химически сладкого, вызывающего тошноту. Воздух вибрировал от низкого гудения работающих где-то глубоко под землей серверных стоек и шипения капель конденсата на ржавых стенках. Тусклый луч налобного фонаря Кибра выхватывал из липкой тьмы переплетение толстых кабелей и коробки неопознанного оборудования, покрытые толстым слоем пыли и паутины. Он сидел, скрючившись, словно паук в своей паутине из проводов, присоединенных к разъему на стене. Его лицо, освещенное мерцанием экрана портативного терминала, было сосредоточенным, бледным, с каплями пота на лбу, несмотря на холод.
