Другая легенда, родом с полуострова Бикайн, повествует о монастыре, воздвигнутом в память об одном из умерших богов. Год, день за днем, лишь мужские голоса́ возносили молитвы в его стенах. Но в Ночь Жажды явился Блуждающий бог, окруженный сонмом белокурых дев, чьи тела́ источали греховную сладость, и ни один монах не смог устоять перед этим искушением.
Вера, принятая на материке, гласила, что так люди возвращают миру энергию, которую когда-то отобрали, бездумно используя лишь во благо себе. Эта жадность породила девятерых богов, ставших покровителями человеческих слабостей. В награду за исполнение людских желаний они похищали энергию мира, и самый алчный из них едва не уничтожил всё сущее, стремясь выпить мир до дна… Но явилась богиня, прибывшая из другого мира вместе со своим братом, Блуждающим богом, и, пожертвовав собой, убила алчного бога, избавив мир от гибели. Теперь мы обязаны отдавать часть своей энергии миру, в знак благодарности за её жертву, связывая себя с предками и всем сущим.
В Ледяной стране же верили, что Священный ледник оберегает людей и ду́ши, ушедшие за грань. Говорили, что в самом сердце ледника скрыта огромная земля, недоступная смертным, но куда может попасть освобожденная душа. Там, в благоденствии, живут все, кто когда-то обитал на ледяном плато. Мы все связаны, и нам суждено встретиться там. И даже Ледяная королева прибыла со Священного ледника, чтобы облегчить нашу жизнь. Но никто не осмеливался нарушить священный ритуал Ночи Жажды.
Пока я размышляла о таинстве сегодняшней ночи и ее связи с верованиями материка, широко распространившимися за пределами Ледяной стены́, я пропустила начало хоровода вокруг колоссального костра. Мужчины неоднократно касались моего плеча, приглашая присоединиться, но я всем отказывала. И тут мой взгляд зацепился за высокую фигуру, державшую на руках маленькое тело девушки. В отблесках пламени выделялись лишь её пышные кудри и гибкое, изящное тело.
"Он не изменяет своим предпочтениям, опять нашел школьницу", – с досадой подумала я и направилась вслед за ними. В тени́ фруктовых деревьев множество пар уединились на расстеленных прямо на земле покрывалах. Никто не стеснялся… Разгоряченные любовники предавались изучению друг друга, а кто-то и вовсе откровенно купался в блаженстве объятий.
Демон оттащил свою заливающуюся смехом жертву в самую глушь сада. Так он делал всегда. Я, затаившись за шершавым стволом старой яблони, невольно стала свидетельницей его изощрённого мучительства. Он играл с ней, распаляя ее до безумия, дразня неутолимым желанием, то обжигая пламенем страсти, то вновь погружая в ледяную пучину разочарования. В памяти всплывали картины прошлого, когда он, с той же жестокой неотвратимостью, истязал и меня. Порой, в этом безумном танце, я ловила на себе мимолетный взгляд его золотых глаз, взгляд, полный насмешки и превосходства.
И вот, обессиленная, опустошенная, девушка распласталась на пледе. Златоглазый демон выпрямился во весь свой пугающий рост и, не отрывая взгляда, двинулся прямо на меня.
Тени сада казалось начали сгущаться, обволакивая каждую ветвь, каждый лист, превращая их в извивающиеся силуэты, готовые вот-вот сорваться с места. Воздух был густ от аромата сладких фруктов и пьянящего запаха разгорячённых тел. Дикий, первобытный запах, что заставлял сердце биться чаще, а кожу покрываться мурашками предвкушения. Я прижалась к шершавой коре яблони, чувствуя, как её неровности впиваются в ладони.
