Торговый центр жил своей жизнью, размеренной десятилетиями работы и четкими инструкциями. Когда я подписывала меморандум, мне предложили подрабатывать в свободное от работы в Доме отчаяния время, в качестве вольного специалиста. Я пообещала подумать.
Через неделю я согласилась. Слишком уж тоскливо было сидеть в одиночестве. Проезжающие мимо торговые караваны вдруг стали наведываться ко мне, одаривая мелкими сувенирами, которых в комнатах, ранее использовавшихся как теплицы, становилось всё больше.
Вскоре я стала выезжать вместе с прибывающим караваном в сторону Торгового центра, чтобы помогать чем могу. И постепенно растущий счет за эту случайную работу, не нужный в Ледяном королевстве, мне, привыкшей к ба́рдовской жизни с отцом, стал греть душу.
Но мысль о покупке детей, и гложущие сомнения в благости этих деяний, крохотным червем, разъедали мою душу, лишая сна. В очередной раз ворочаясь в постели, как волчок, я приняла решение: воспользоваться знакомством с секретарем королевы. Ночь Жажды неотвратимо приближалась. Как мне сказали на Ночь Жажды, все торговцы выезжают по родным селениям, а служители Торгового центра и прочих обслуживающих заведений, на ночь посещают столицу.
С ними я и отправилась в путь, но, добравшись до южного столичного купола, тут же поспешила в северо-восточный, туда, где находилась моя академия, где я когда-то встретила золотоглазого демона.
Честно говоря, на успех предприятия не особо надеялась. Только проработав успешно пять лет по специальности и добившись действительно впечатляющих результатов, можно было удостоиться беседы с Ледяной королевой. В остальных случаях обычные граждане допускались либо по её прямому распоряжению, либо в силу непредвиденных и срочных обстоятельств, затрагивающих государственные интересы, либо пройдя сквозь целую череду бюрократических терний. Зато после короткого разговора с королевой можно было добиться полного переворота в решении своего вопроса. Да, Ледяная королева не раз в тот же день меняла жизнь всех людей Ледяного государства новым законом.
Я не могла предложить ничего инновационного и революционного. Да мне, в принципе, нечего было предложить королеве. У меня не было честолюбивых планов. Я эгоистично хотела выяснить… А что именно? Что могла сказать мне королева, чтобы успокоить мою измученную душу? Но это самое успокоение было мне просто необходимо.
Прибыв в северо-восточный купол я взяла на входе первое попавшееся платье из белого кружева, что выдавали особо стеснительным особам женского пола. Впрочем, этот наряд скорее привлекал внимание, чем служил укрытием от взглядов. Мужские шаровары из прозрачного материала, одинакого покроя, выдававшиеся тут же, тоже не отличались скромностью, но они и не требовали скрытия чего бы то ни было. Священная Ночь Жажды, отмечавшаяся уже лет четыреста, если не больше, на всём континенте, была непреложной.
Ходили дикие истории, шепотом передаваемые из уст в уста, о тех, кто осмеливался пренебречь праздником, поддавшись новым веяниям веры, чуждым исконным традициям. Рассказывали, что тогда пробуждались силы, неподвластные пониманию, и зловещая тень Блуждающего бога настигала отступников. В мрачных легендах говорилось, как он обрушивал свой гнев на целые города́, заставляя жителей в безумном экстазе танцевать нагих, измученных неутолимой похотью, целую неделю. Девять безумных дней. Ни одно лекарство на них не действовало. Бог, восседая на троне из костей посреди главной площади, хохотал, наблюдая за их мучениями. Лишь когда последние силы покидали несчастных, исступление отступало, но стоило им очнуться, как невидимая сила вновь гнала их в этот адский хоровод.
