– Нет уверенности в том, что брак молодой княжны с принцем Дуополя сладится, – замечаю я, невольно стараясь его успокоить.
Лаврентий порывисто оборачивается и ожигает меня гневным взглядом.
– Тогда эта прожженная интриганка женит сына на его сестре Стелле! – восклицает он и крепко сжимает цветок в кулаке. – У Лавинии богатые планы. Я бы нашел благовидный предлог, чтобы поставить ее на место с помощью военной силы, если на то будет воля богов, но наши союзники повели себя не лучшим образом. Герцог Бава предался Собирателям, как ты сообщил. Видно, его придется отлучить от церкви. Но где тогда искать вооруженной поддержки? Собственная армия Уники не столь велика для ведения боевых действий.
– Может, Баву и не придется предавать анафеме, – усмехаюсь я. – Герцог и сам, как Собиратели, помогает тому, кому выгодно помочь. Он-то как раз и захочет нам посодействовать в деле с Лавинией де Пальмароза и, возможно, даже без посулов и угроз. Как только узнает о том, что она задумала выдать Беатриче замуж. Вы же знаете, у этого чудовища с недавних пор появилось слабое местечко – он решил влюбиться в чистую юную девушку. Вы ведь сами собирались пообещать ему помощь в сватовстве.
– Спасибо, что напомнил, – Иерарх издает язвительный смешок; его пальцы, сжатые вокруг цветка лилии, разжимаются, и белые лепестки сыплются на траву. – Я не хотел всерьез думать об этом кошмарном браке, но если меня вынуждают, пусть пеняют на себя, – он опускает взгляд под ноги, где лежат печальные останки лилии, и вздыхает. – А ты, Тоска, добудь мне ключи, добудь художника, чтобы он подменил карту.
Он подходит к беседке, останавливается перед лестницей, смотрит на меня сверху и продолжает с улыбкой:
– Добудь мне Родник. Даже если придется ради этого разрушить Децию. Я дарю ее тебе, распоряжайся городом по своему усмотрению.
– По усмотрению богов, – уточняю я, чувствуя, что от этой улыбки между лопаток пробегает озноб.
Лаврентий склоняется и целует меня в лоб.
– Именно, дитя мое.
***
Ромийский полдень жарок и ослепителен. Тени, которые отбрасывают стены домов, еще чернее в солнечном свете, затопившем улицы. Смотровая площадка перед храмом Владыки Солнца вся залита жгучими лучами. Отец Деодато то и дело прикладывает сияющий белизной батистовый платок к взмокшему затылку.
– Обыск дома Филиппо Конте не принес результатов, – сообщает он подавленно.
– Ну разумеется, – мрачно ухмыляюсь я в ответ и смотрю сквозь затемненные стекла очков, как бледно-синий свет магии вихрится вокруг высокой осанистой фигуры верховного жреца; отец Леандро маг пятой ступени, его сила светится ярко. – Если бы все было так просто, Изначальный родник уже нашли бы мальчишки-попрошайки с паперти.
– Тогда каковы должны быть дальнейшие действия «Гаммадиона»? – растерянно спрашивает отец Леандро.
Это уже вторая промашка подчиненных Деодато. Накануне они потеряли след Серафины Гадди. Осознавая собственную беспомощность, Леандро смотрит виновато.
– Несите службу, – отвечаю я. – Как надлежит Солдатам Солнца.
– Вам надо быть осторожнее, Реджино, – перебивает Деодато, снова промокнув шею платком, стерев капельки пота со лба и крючковатого носа. – Просперо Ультиму видели в Терции. Он не прекратит охоту за вами.
– Терция далеко, – равнодушно замечаю я. – Я скоро возвращаюсь в Децию, а вы, Лео, отправляйтесь в Квинту как можно скорее. Ваша поездка очень важна. Навестите герцога Баву и напомните ему о верности триединой церкви.
