Не на шутку майор рассердился.
– Кто спит на этой постели? – грозно спросил он дневального.
А тот был первогодок, только-только в нашу часть попал после карантина.
– Кабан, – выпалил он.
– Позвать Кабана! – распорядился зам по тылу.
Кабана отыскали, и он предстал пред очами Лещуна. Начал, было, докладывать, что рядовой Когикин явился по приказанию старшего по званию, но тот оборвал его на полуслове.
– Ты Кабан? – последовал вопрос.
Кабан опешил.
– Я… Кабан, – согласился он.
Сценка эта привлекла внимание. Раздался взрыв хохота. Лещун недоумевал:
– Что за смех?
Захохотали пуще прежнего. Кабан, ничего не понимая, часто-часто моргал.
– Так ты Кабан или нет? – вновь переспросил его Лещун.
Когикин молчал.
– Ты ответишь мне, наконец! – повысил голос майор. И поскольку ответа снова не последовало, добавил: – Рядовой Кабан, объявляю вам три наряда вне очереди.
Тут уж было, как говорится, не до смеха. Но Когикин потом отшучивался:
– Это не мне. Это – Кабану.
Невыполнение приказа
Начальник дивизионной слесарной мастерской Басак получил приказ убить сову – генералу Василию Федоровичу Парамонову зачем-то понадобилось чучело. Сова влетела в раскрытое окно его кабинета.
Басак сначала хотел задушить сову, но она страшно хлопала глазами. Тогда он позвал на помощь рядового Вавилкина.
– Я лучше задушу генерала, – говорит тот.
– Душить его не надо, – вразумляет Басак. – Бери молоток.
– Зачем? Таким не убить. Кувалда нужна.
– Сам ты кувалда. Бери молоток! А теперь гвоздь. И в голову вгоняй.
– Себё? Я с дуба ещё не рухнул.
– Себе успеешь. Сове.
Тут кто-то к Басаку вошел без стука. Сова вырвалась, улетела. А генерал Басака посадил на гауптвахту. За то, что не произвел надлежащего удушения.
Заводная машинка
Уже на исходе последнего года службы я получил посылку из дома. А в ней, кроме съестного, – заводной автомобильчик. Попал он туда, скорее всего, по ошибке, или же его втихушку презентовал трехлетний племянник.
Машинка мне понравилась. Я привязал к ней шпагат, и когда шел без строя, а на горизонте возникал офицер, особенно новоиспеченный (от таких за версту несло), вынимал её и за собой тащил.
Однажды иду – навстречу молоденький лейтенантик в форме еще необмятой. Я – мимо. Лейтенант кричит:
– Товарищ солдат!
Я шаг приумерил, остановился. Это в мои планы, безусловно, входило.
– Почему честь не отдаете?
– Я на машине. Разве не видите?
– На какой машине?
Я показал.
– Так это же ведь машина игрушечная.
– Да, – согласился я. – Игрушечная. Но зато заводная. Вот смотрите.
Достал из кармана гимнастерки ключик, завёл. Грузовичок буксует в песке.
– Ну и что? – спрашивает лейтенант.
– А ничего, – говорю. И собираюсь дальше идти. – Труба зовёт – на обед успеть надо.
– Постойте, – останавливает новоиспеченный офицер. – А вы знаете, что такое правила воинской вежливости?
– Нет. Не знаю.
– И вы не изучали Устав? – изумляется лейтенант. – Вы какой год служите?
– Последний. Третий.
– Последний? – у моей жертвы глаза становятся слоновьими. – Ну, хорошо. Давайте я вам все объясню.
И объясняет:
– Встретив военнослужащего, другой военнослужащий должен за три шага перейти на строевой шаг, повернуть голову направо или налево – в зависимости от того, где находится «объект его внимания», – и взять под козырек.
– Поняли? – спрашивает он. – Давайте мы сейчас это прорепетируем.
Лейтенант отходит на несколько метров. Я стою там, где стоял. Литер идет навстречу, переходит на строевой шаг и отдает честь. Я выполняю роль бронзового монумента.
