Блаженны чистые сердцем - страница 7

Ещё во второй половине 19-го века у Армандов жила гувернантка, учившая девочек языкам и музыке.[3] Вместе с ней в доме жили две её племянницы-сироты: Инесса и Ренэ Сте́фан, полуфранцуженки, полуангличанки. Они воспитывались вместе с детьми Армандов и, когда выросли, обе вышли замуж за двух братьев Армандов – Александра Евгеньевича и Николая Евгеньевича. В раннем детстве я знал только Ренэ Фёдоровну, она часто бывала в гостях в доме дедушки. Ренэ была, пожалуй, красивее Инессы и обладала прекрасными русыми, слегка рыжеватыми волосами и мягким характером. Инесса в те годы жила в эмиграции или была в ссылке на Мезени. Её жизнь и деятельность многократно описывались, в частности, в хорошей биографии, написанной Павлом Подлящуком. Поэтому я не буду говорить о ней, добавлю только некоторые чёрточки, не попавшие ни в одну биографию.

Ельдигино до знаменитой жеребьёвки принадлежало Александру Евгеньевичу. Там и прошли молодые годы Инессы Фёдоровны. Потом они переселились в другое имение – Алёшино, что в четырёх верстах от Ельдигино.

«Белый дворник» (лакей) – Иван, отставной солдат, оставшийся в Ельдигино после смены владельца, рассказывал моим тёткам:

– Очень добрая барыня была Инесса Фёдоровна. Только одного барина – Александра Евгеньевича – мучить любила. Это уж за кротость его. Такой крест, знать, его был. Она очень нервенная была, как закричит, как затопочет на него. Потом сорвётся – и бежать из дому-то, иной раз прямо в ночь и раздетая. Александр Евгеньевич враз собирает всех людей, раздаёт фонари – её искать! А сам весь дрожит. Очень её любил и боялся, как бы она руки на себя не наложила. Бывало, всю ночь ищем. Парк, лес, каждое дерево обыщем. Кричим, зовём, в колодцы лазаем. А как рассветёт, она выходит – во дворе, в ближнем стогу сидела. Ну и карахтер был – кремень! Ведь всю ночь сидит, слышит, какой переполох в имении, и не пикнет. Чтобы, значит, барина наказать, как следовает. А он перед ней на коленях стоит, ноги ей целует, чтобы, значит, простила!

Как известно, Инесса Фёдоровна, в 1903 году покинув своего мужа, сошлась с его братом Володей, который, будучи туберкулёзным, несмотря ни на что, добровольно последовал за ней в мезенскую ссылку. По преданию, Володя характером был вроде героя из «Идиота» – князя Мышкина. Однако же убеждённый революционер и социал-демократ:

– Чудные господа были! Бывало сядут втроём на кушетке, она, конечно, посерёдке. И все трое плачут! Это, тоись, никак поделить её не могут, ну и ей-то их жалко! Поверите ли, аж у нас, у прислуги, слезу прошибало! Хорошие были господа!

Чтобы не возвращаться к этой теме, скажу несколько строк об их дальнейшей жизни.

После бегства из ссылки в 1909 году, Инесса Фёдоровна поехала в Швейцарию, где её уже дожидался Владимир (не Ленин). Через две недели после её приезда он умер от заражения крови при вскрытии нарыва. Инесса Фёдоровна умерла в 1920 году от холеры во время пребывания в санатории на Кавказе.

Удивительной была судьба Александра Евгеньевича. Он мужественно перенёс уход жены (формально они не разводились), сам растил четырех детей и пятого – Володиного, всю жизнь оставался другом Инессы Фёдоровны, в трудные минуты неизменно приходил ей на помощь.

Он уехал в Бельгию, где, по примеру своего дяди – моего дедушки, окончил институт на инженера-химика, чтобы управлять фабрикой отца. После коллективизации в 1930 году он, бывший гласный Московской городской думы, обратился в Алёшинский колхоз, где находилось его же именье, с просьбой принять его в члены. Крестьяне очень удивились, посмущались, но… приняли. Он стал у них работать кузнецом и дожил до 1943 года. Когда он умер, колхозники говорили: