Охотничья лавка закрыта, а в руке белеет листок – адрес Шогаши, который он успел сунуть мне в ладонь. Присаживаюсь рядом с Энком, притягиваю его к себе, обнимаю и слышу, как колотится его маленькое, хрупкое сердечко.
— Не допущу, чтобы с тобой такое случилось, — заверяю его. — Никому тебя не отдам.
Мы проходим по деревне, и понимаем, что каждый принимает участие в поисках. Нет никого, кто остался бы в стороне. Кто-то собирается в команды, чтобы обследовать лес, кто-то выгружает на улицу короба с провизией. Вся деревня кипит!
Мы с Энком, поблуждав по оставленным улицам, решаем вернуться в дом. Всю дорогу я гадаю – как это случилось, как произошло? Кто мог украсть ребенка? И ни на секунду не выпускаю из своих ладоней ручку Энка. Держу сына так, будто бы кто-то хочет его отнять у меня прямо сейчас.
Как всегда, извилистая дорога в гору, прохладная и немного пугающая, нагнетает тоску. По спине пробегает волна мелкого страха – ощущение, будто бы кто-то смотрит прямо в спину, распахнув огромную пасть с белыми клыками, из которой высунулся большой красный язык.
— Оборотней давно уже нет, — говорю я Энку так громко, чтобы прогнать страшок, назойливой мухой жужжащей у уха. — Их всех истребили охотники.
Энк поднимает на меня свои глаза, и я киваю ему ободряюще.
— А если где и появится оборотень, — убеждаю я скорее себя, чем его, — здесь тут же появятся охотники, наведут порядок.
Последнее предложение я говорю тише и осекаюсь на нем. Ничего хорошего в приходе охотников не будет. Поэтому люди в деревне развернули такой широкий поиск, поэтому не привлекают пока помощь соседей. Поэтому в глазах каждого – страх и готовность ко всему…
Едва мы оказываемся в доме, я тут же намертво закрываю железо калитки. Закрываю дверь и тороплюсь в нашу комнату. Там прикрываю окно, оставив только открытой форточку, спешу обезопасить дом хоть как-то…
— Что. Ты. Делаешь. — Его голос звучит глуховато, но, когда оборачиваюсь, вижу, что мой загадочный сосед стоит буквально за моей спиной. От его неожиданного – ведь только что стояла одна! – присутствия по спине и всему телу бегут мурашки. Колени немного подгибаются.
Он выглядит совсем не так, как в нашу последнюю встречу. Страшной кудлатой бороды нет, длинные прежде волосы отрезаны, он выглядит…нормальным. Легкая щетина покрывает массивный подбородок, пухлую нижнюю губу, луком изогнутую верхнюю.
Без этой черной растительности на лице он стал еще брутальнее, еще массивнее, еще больше, но при этом стал понятен его возраст – он ненамного старше меня, а глаза…Глаза, и прежде невыносимо яркие, светлые, теперь кажутся просто невероятно огромными, подавляющими волю и вызывающими странное волнение наравне с каким-то отчаянным чувством предвкушения…
Сглатываю, и с трудом оторвав взгляд от мужчины, привычно шарю вокруг в поисках Энка. Выдыхаю расслабленно, поняв, что и он тоже стоит рядом, но стоит не как всегда – за мной, а впереди, будто бы хочет оказаться поближе к нашему странному соседу.
— Спасаюсь.
Он выгибает бровь, насмешливо прищуривая глаза.
— Спасаю нас. Нас всех, — торопливо отвечаю и продолжаю свою работу – сражаюсь с деревянным окном, которое ни в какую не хочет двигаться с места, несмотря на все мои страдания. Мужчина одним слитным движением оказывается рядом, дотрагивается до рамы пальцем, и она легко, будто бы живая, повинуется – захлопывается. — Сегодня ночью в деревне украли ребенка и есть подозрения, что это сделал оборотень.
