Святослав спешился на площади перед княжеским дворцом. Сопровождаемый своими боярами, он приблизился сначала к епископу Варфоломею, сняв с головы островерхий позолоченный шлем. Епископ осенил князя крестным знамением и прочёл короткую молитву во здравие. Затем Святослав шагнул к старейшинам.
– Где Ростислав, коего вы у себя князем посадили, изменники? – громко промолвил Святослав, не слушая разноголосых приветствий. – Где вы его прячете?
Святослав схватил за шиворот подвернувшегося под руку щуплого старикашку в длинном восточном халате и белом колпаке:
– Где Ростислав? Отвечай!
– Ростислава нет в городе… Ушёл Ростислав вместе с дружиной. Ещё вчера ушёл… – наперебой заговорили старейшины и замахали руками куда-то на восток.
Святослав оттолкнул от себя старика в белом колпаке, и тот тоже торопливо заговорил, тряся бородой:
– Нету в городе Ростислава. Бежал он отсель, княже.
Святослав в недоумении оглянулся на своих бояр. Те тоже ничего не могли понять.
Вперёд выступил Гремысл и жестом подозвал к себе хазарского тадуна.
Хазарин подошёл и поклонился сначала Святославу, потом Гремыслу.
– Как поживаешь, Азарий? – с усмешкой проговорил Гремысл. – Всех конокрадов в округе переловил?
– С этим злом бороться бесполезно, воевода, – опустив глаза, ответил тадун, – а жизнь моя токмо в седле и проходит.
– Жаловал тебя Ростислав своими милостями?
– Жаловал, но с собой, однако, не взял.
Святослав подступил к хазарину:
– Говори, где Ростислав?
– Ушёл он в горы к касогам, князь.
– Когда?
– Вчера поутру.
– Со мной сечи убоялся Ростислав иль замыслил что-то?
– О том не ведаю, князь.
В беседу вступил епископ Варфоломей:
– Перед своим уходом из Тмутаракани Ростислав обмолвился, мол, из всех дядьёв ему люб лишь Святослав Ярославич, а потому не посмею поднять меч на него. Не хочу за добро злом платить.
– Куда же отправился Ростислав, святой отец? – нетерпеливо спросил Святослав.
– Люди поговаривают, что восхотел Ростислав на службу к грузинскому царю наняться, – ответил епископ. – Может, это и правда.
Святослав бросил вопросительный взгляд на Гремысла.
Воевода отрицательно помотал головой:
– Не таковский человек Ростислав, чтоб к кому-то на службу наниматься. Чаю, иное у него на уме, а вот что именно – не могу понять!
– Вот дал Бог племянничка! – сердито промолвил Святослав и выругался.
Епископ Варфоломей поспешил осенить себя крестным знамением и осуждающе посмотрел на князя.
Святослав разместил свою дружину в городе. Глеб, его гридни и челядь снова поселились в белокаменном дворце, выстроенном ещё Мстиславом Храбрым.
Не один день Святослав ломал голову над тем, вернётся Ростислав в Тмутаракань или нет, далеко ли он направил бег своих коней. Жаловался Святославу катепан[69] корсуньский Дигенис. Мол, Ростислав грозился изгнать византийцев из Тавриды[70] и Зихии[71], с этой целью корабли строить начал.
Не лгал катепан, корабли эти Святослав узрел своими глазами на берегу бухты, большие, прочные, пахнущие свежей сосной, со звериными головами на носу. Иные уже почти готовы к плаванию. Разговаривал Святослав и со строителями-корабелами, в основном это были русичи с Волыни и из Новгорода. Никто из них не скрывал, что Ростислав собирался идти в поход на греков по морю. Недружелюбно поглядывали корабельщики на черниговского князя, видно было, что сердцем каждый из них за Ростислава.
Не мог понять этого Святослав. Ведь сын его Глеб не притеснял русских людей, живущих в Тмутаракани. К тому же удел тмутараканский Глебу по закону достался. Почему Глеб не люб здешним людям? Почему народ местный с такой охотой готов служить изгою Ростиславу?
