«Зная стон рекордного ума ты спишь, вокруг твоя иллюзия и воля,
где ищет цвет модели от неволи и слёзы пробуждают новый день».
«Краткий полдень встретил тишину, на луне из часа в том уснули -
сумрачные ливни в полной темноте, на дождях, что открывают
лунный афоризм из собственной души».
«Горит в постоянной истерике память, ей смысл обязует идти к
человеку, из лени не мог ты оставить её – горящее пламя фортуны
последнего рока».
«Думалось, что больше мира нет, чёрствый вечер честно говорил и
стемнела роскошь нам вослед, что умом запомнила тот воздух».
«Кричит из пользы темноты вовсю свирель, пускает ниц предание из
звука, но роет неприязни стол идей и тени тишиной уходят в то
сознание».
«Сказанное в чувствах на любви – здесь одно фатального забвения,
часто ли ходил скульптурой гениев, что не думал памятью ума,
спрятанное в снах своей постели».
«Если ждёт свою гитарную игру – рок на пережитках воли говорить,
будет в постоянстве лет грешить – он вопросом мира наяву».
«Устал изворотливый часом сомнения, за полночь упрятал фигуру
тоски и мысли по тону любви музыкального уходят, как броские
ветви оливы».
«Рад и будет на лице своём искать – путь по философской раме
признанной, ценностью могилы в ней итогом ощущать – сон утопии
и чести жизни».
«Если ждал – то видел спящий ветер, вечером он дует нам в окно и
приходит миром новой встречи – ясность от культуры видеть сон Богов».
«Остановлен вещий сон напротив цели, верит словно к чуду
говорит, что оставили увековечив мы на остатках символизма ночи».
«Готовое чувство ты встретишь на части, откуда фортуна глотает
окно твоей незабвенной идеи предвидеть морали оценку мерцания
дней из того».
«Шёлковый наряд за вечер спал как яд, новый образ разрядил свой
верный прошлым говорящий цели ад, им на мысли падают подряд
уникальные манеры за наряд».
«Небо готической кромкой потухнет, высмеяв словом манеру цены
за онтологией новой войны, в том, что укромно ведёт прямо к цели».
«Спавший точным пережитком от вчера – он сегодня сносный Неба
холод, за червлёной проседью уходит под водой, словно окружённой
с головой мысленным притоком формы облака».
«Бег твоей наивной цели прямо видит к центру грёз – ночь из
жизненного чувства быть ей ценным, как устройство мира перед
жаждой новизны».
«Бог войны – он гордость в склоках форм морали, синкретичен позой
лёд из тлена пустоты, где космические расстояния медали видели
одни и те же форменные дали, за конечным словом мифа красоты».
«Простил за чёрный видимый рассвет одной тоски – культуру
вечности, что готика скрывает, ей Небо вдохом гордость открывает,
чтоб видеть утопичность слова за судьбой».
«Говоришь и будешь снова прав ждать условие на мысли от судьбы,
где оставил сносный ветер страха собственное жало красоты».
«Чёрный холст твоей фортуны светит прямо на плато из звёзд
угрюмо, видели они пути напротив, где историю впитала маска
смерти, быть ей ложью и одной потехой для себя, что чудо от
