потом идти по суровой тропинке на запад и понимать, что уже
поздний вечер в этом мире».
«Оставишь мне щепотку соли, чтобы я лучше заснула и в вечности
успела приготовить немало вкусных пирогов».
«Забытое и млечное зеркало твоего мнения так гораздо сегодня
обнимать мои плечи, что холод струится между поколениями
нужного счастья в умах».
«Раскрасив поздний восторг Луна шла на убыль и тонкие ветры
омывали студёное озеро потухшего мира идеала, тогда ты
притронулся и стал невидимой зарёй на подножке новой личины
сумрака в душе».
«Ещё не вылечил готическое счастье, а твой смирный путь устал и
корчится позади, быть может он был неясным и слабым звеном
где-то между человеком и слитой природой в ночной тоске бытия этой
жизни».
«Отозвав малые тени ты стал напротив разговора так быстро
засыпать, что кошмары разбежались по улицам Парижа и стало
невыносимо скучно жить этой пустотой».
«Везде бежит смелый зверёк ужаса мира и везде он заносит свой
маловероятный симптом повторения смерти, но ты знаешь, что
вечером ужас превратится в белый шар тоски и заметёт своей пылью
все городские улицы мира».
«Очень долго ждать твоего сыпучего песка над расстоянием близкой
смерти и жаждой определить её точный приход, но ты становишься
мудрее, когда бал ещё не окончен, но ждёт нашего восторга
вечерних переливов в душе».
«Сидим и пророчим на ночи подряд, что делом не вынули низостью
взгляд за тонкой стеной предыстории мы, а просто пустили по новой
слезу».
«Делом, словно мерили тот вой, уходя в постель иллюзий слов, а
потом забыли этот рай в том, что нужно было бы прощать».
«Деревенский холм и свет вдали внутренне условят тень миров,
словно мы простились и парим этой ночью в изобилии слов».
«Скелетной формы подлинность замрёт за ночью постоянной
темноты, а ты струишься в облаке миров и ждёшь свой свет обратно
– позади».
«Этот мир был не просто войной, а стратегией в час, что умрём за
прохладной и новой стеной, но напишем на этом полёт».
«Обращение в звёздные сны мило тянет по пропуску в ряд, где
затерян твой свет впереди о приятные формы для нас».
«Телом манит в вампирский ответ – это поле ночной тишины, в
настоящем, где были иль нет мы тогда в осторожности долгой весны».
«Ты – не заяц внутри затерявшихся лет, просто умер и ночь по тебе
не ушла, а затронула прошлые тени о мир, без которого старый
ответ мне – вампир».
«Отличаешь от золота строгий ответ между рамкой искусства, забыв
этим яд, но покорные совестью также воззрят твой притворный
манер удивляться для мира».
«В небольшом захолустье близ странной реки мы купались и думали
ночью, что слов обоюдное озеро в малой строке – утомляться
искусством и быстро бежать».
«Белый благородству сувенир падает под ночь – судьбе задев новой
формы лирику о вид, потому что светит точно сон».
«Разнимая свой сон о мораль – ты сегодня уложишь затем
утомительный вереск проблем, чтобы жить от идейности мира».
«В пропасть падаем, что-то кричим за душой в основании черт и от
этого просто молчим, где забыли тот фатум из звёзд».
«Не можешь ночью выключить мораль, а новый день не сладит
череду спокойствия отбыть себе за ту уловку счастья, может на беду».
«Невзначай ограничен под лёд этой мыслью – твой медленный ветер,
что по ночи восходит и глаз отражает за близостью в нас».
«По свечи, что устала гореть я предвижу твой смутный манер, где
угодны мы стали в любви и поэтому делим молчание».
«Образ снова невинный, где жизнь не объявлена в прошлом, увы, но
