Доктор Постников. Ягодная повинность - страница 16

В этот момент на площадь выехали два верховых стрельца, а следом за ними – Филипп с повозкой. Готфрид заметил их, махнул им рукой и стал проталкиваться сквозь образовавшуюся перед ним толпу. В его голове молнией промелькнула мысль: «Как знал, что такое случится!»

– Дьяк, остановись! – крикнул он.

Народ на площади затих и насторожился. Слышались только отдельные шорохи да хриплое дыхание воеводы. Дьяк нахмурился и недоуменно посмотрел на чужака. Затем перевел взгляд на воеводу. Тот медленно встал со своего кресла и с трудом распрямил спину. Четверо охранявших его стрельцов замерли в ожидании. Некоторое время воевода пристально вглядывался в лицо незнакомца. Перед ним явно был иноземец, он понял это по выправке и осанке Готфрида. Через город часто проезжали разные иностранные вельможи, некоторые даже бывали у него в гостях. Но еще ни один не позволял себе так своевольно вести себя.

– Ты кто, иноземец? – натужно проговорил он.

Стрельцы, как верные псы ожидая команды, вопросительно смотрели в глаза боярину.

Готфрид сделал правой ногой шаг назад и, отведя левую руку с тростью в сторону, поклонился.

– Бью челом тебе, боярин! – произнес он, глядя на воеводу, но оставаясь в поклоне. – Я Готфрид Грегори, государев аптекарь-алхимист. А этот человек, – Готфрид тростью указал на Петра, – лекарь Аптекарского приказа. По распоряжению главы приказа мы направляемся на сбор лекарственных трав для пополнения казенки царской аптеки. А в подтверждение моих слов вот тебе, боярин, царская грамота, подписанная думным дьяком Андреем Андреевичем Виниусом. Тут же стоит и печать. Надеюсь, тебе знакомо это имя. – И Готфрид передал документ в руки подбежавшему стрельцу.

Воевода развернул лист и прочел первые строки грамоты:

– «7190 года (1682) апреля 25 по указу великого Государя Царя и Великого князя Федора III Алексеевича, всея великая и малая и белыя России Самодержца всем воеводам и стольниками и другим чинным людям предписывается…»

Воеводе был знаком текст этой грамоты, и он прекрасно знал: тому, кто не исполнит царский указ, грозит достаточно суровое наказание вплоть до бития кнутом с последующим заключением в тюрьму или ссылка. Имя грозного думного дьяка Виниуса воеводе было тоже хорошо известно. Он был одним из самых приближенных к царю иноземных думных дьяков и отвечал за состояние главной царской аптеки, а стало быть, и за здоровье самого государя и членов его семьи. Еще в царствование Михаила Федоровича, первого из Романовых, всего в ста пятидесяти верстах от Москвы, под Тулой и Воронежем, его батюшка Андрей Виниус основал оружейный завод, который лил пушки и ядра к ним. И хоть уже давно заводы находились под надзором местных воевод, Андрей Андреевич по поручению государя дважды в год самолично инспектировал литейни и проверял качество производимого на них оружия. Каждый раз, когда дьяк Виниус возвращался после инспекции из Воронежа, он останавливался на короткий отдых у воеводы в Ливнах. В одну из таких поездок колымага, на которой думный дьяк ехал на инспекцию, перевернулась на переправе через реку. Дьяк и все, кто с ним находился, промокли до нитки. Воевода, неподдельно сокрушаясь, выражал сочувствие любимцу царя и, воспользовавшись случаем, попросил дьяка Виниуса похлопотать перед государем о выделении ему денежных средств для строительства моста, намекая на то, что это как-никак все-таки важный тракт и что по нему часто передвигаются знатные вельможи. «А скажи на милость, воевода, какая мне корысть хлопотать за тебя перед государем? – просушивая свое исподнее, сказал тогда дьяк Виниус. – Бей сам челом Ивану Богдановичу Хитрово, он в приказе Большого дворца как раз каменными делами и занимается». – «Боязно! – трусливо отвечал на это воевода. – Он в товарищах с грозным боярином Языковым, а ты Андрей Андреевич…» – «Ах, тебе боязно? – удивленно воскликнул дьяк. – А не будет ли тебе, воевода, еще боязней, если я ударю челом государю и пожалуюсь, что по твоей вине до нитки промок на твоей переправе, потому что ты недостаточно хорошо ее засыпал каменьями?» Воевода представил себе царский гнев и побелел от страха. С тех пор, как только он узнавал, что думный дьяк Андрей Виниус едет из Тулы с инспекцией в Воронеж, он тут же сгонял всю местную бедноту на работы по засыпке переправы. И засыпал так, что колеса колымаги дьяка едва касались воды.