— Это не исцелит ее, — предупредил он меня.
— Я понимаю, но ведь это облегчит ее боль?
— Не всякую боль стоит приглушать. — Ханс, поджав губы, еще мгновение смотрел на хозяйку дома, что молча снова принялась за готовку, потом медленно кивнул. — Хорошо.
Встав с колена, брат-рыцарь подал мне руку, помогая подняться, и пока я обводила взглядом чуть ошарашенные и слегка блаженные лица графа и его офицеров, подошел к хозяйке дома. Я тут же последовала за ним в надежде подсмотреть хоть что-то полезное.
Комтур опустил правую руку на плечо стоящей к нему спиной женщины, развернул ту к себе лицом, кажется, едва ли не против ее воли, и коснулся указательным и средним пальцами левой руки ее лба.
— Отринь. — Он сказал это тихо, спокойно, без каких-либо особенных интонаций, но что-то заставило меня напрячься. Казалось, что я слышу не только его голос, но и нечто иное. Какое-то низкое вибрирующее гудение за гранью человеческого восприятия, что внезапно стало доступно моему уху.
И все пропало.
Пропал гул и пропал безучастный взгляд Милы, глаза ее наполнялись слезами. Всхлипывая, она вытерла их худой морщинистой рукой, пока храмовник гладил ее по укрытой платком голове, как несмышленого ребенка.
Мы встретились с Хансом взглядом, и он чуть прикрыл глаза, а потом, все так же крепко держа Милу за плечо, вывел ее из дома.
В горнице повисла тишина. Я смотрела в сосредоточенно-отрешенные лица оставшихся в доме мужчин, понимая, что и на них произвело впечатление то, что случилось. Наконец, решив, что молчание затянулось, я деликатно кашлянула в кулак.
— Что ж, давайте вернемся к делам?
Мгновение они смотрели на меня непонимающе, а потом один за другим, словно вынырнули из каких-то своих мыслей, закивали, выражая вслух согласие.
— Итак... с вашего позволения, милорды, я пришла обсудить весьма щепетильную тему... — начала я издалека, видя, как они постепенно приходят в себя, возвращаясь в нашу суровую реальность и к жизненным проблемам.
Интересно… получается, что воздействие комтура не носит строго точечный характер. Сначала я, потом — Мила, а зацепило так или иначе всех вокруг...
Граф, проведя ладонью по лицу, оперся руками на стол, где расстелили нашу походную карту, вид у него был человека, который только что или познал истину, или был как минимум близок к этому.
— Какую же, ваше высочество? — спросил Бернард, и я, отметив появившуюся наконец реакцию, продолжила:
— Тему сопровождения женщин этой деревни до Фиральской комтурии. — На меня посмотрели с непониманием, впрочем, другого я и не ожидала. — Если точнее, я хочу поговорить о безопасности этих женщин. Они уже пережили насилие со стороны нашего предполагаемого противника, и я совершенно не желаю, чтобы наши доблестные солдаты встали с ними в один ряд. — Скрестив руки под грудью, я обвела взглядом собравшихся в доме офицеров, следя за выражениями их лиц. Бернард молчал, задумчиво глядя на меня, потом почесал подбородок и, встав в зеркальную моей позу, уточнил, что именно я имею в виду.
— Я имею в виду, граф, что среди сопровождаемых нами женщин полно молодых и красивых. Достаточно красивых, чтобы кто-то не смог устоять перед соблазном воспользоваться их телом и возможной безнаказанностью за этот гнусный поступок.
