- Я рад, что не ошибся, предоставляя тебе полную свободу, душа моя. - Поцеловал он руку жены.
Дарья закраснелась от поощрения и признания ее заслуг и, прильнув к телу своего любовника, мурлыкнула:
- А я тебя ждала.
- Очень? – Взял ее за щеки барон, заглянув в зеленые колдовские глаза.
- Очень. - Подтвердила она и потянулась к его губам.
Ночь была страстной. Проснулись поздно. Дарья встала чуть раньше, для хозяйствования. Завтракали в спальне. Показав на большую пачку конвертов, она спросила:
- Что ты думаешь обо всем этом? Кого посетим первыми?
Она отводила глаза, она боялась, что муж скажет о Голицыных, но он, улыбнувшись, успокоил ее.
- Думаю, что первыми посетим тех, кто первыми и вернется в город, любовь моя. Сезон начнется с первыми заморозками, то есть на Николая, вот тогда и будем думать. Но скорее всего, это будут именины царя и первый выезд в Зимний, как и всегда. Мы приглашены, об этом загодя известил меня адъютант императора, когда я получал документы перед поездкой в полк. Так что, у тебя есть в запасе два месяца на наряд к этой дате. Все для такого случая тебе покажет горничная, она в курсе. Остальное на твой вкус, а он у тебя отменный, судя по тому, что ты успела за те два дня моего отсутствия. Я поражен. Я удивлен. Я восхищен. Что ты еще хочешь услышать от меня, дорогая? – склонился он над рукой, целуя пальчики.
- Твоей похвалы достаточно, мон ами. - Усмехнулась Дарья, целуя того в голову. - Вот видишь, я уже начала выражаться по-французски, как того и требуется в свете.
- Ах, оставь эти императифс, мадам, - хмыкнул он, поднимая голову, - если бы ты слышала, как некоторые дамы высшего света ругаются как конюхи, если обозлены. По-русски, но с французским прононсом. Так что можно говорить и так и этак, главное не переборщить и чаще молчать, нежели говорить. А ты способная, моя душенька. Я видел, как ты можешь слушать, и это многое значит, но твой талант в том, что ты, слушая, не слышишь. Это может пригодиться в петербургском свете, этой клоаке подхалимства и злословия. Еще не раз будешь горевать и даже плакать, пока не обрастешь броней, и не проявится ярче твой дар. Тогда, ты сможешь блистать и в этом я уверен. Поэтому будем все делать постепенно, начиная от бОльшого к мАлому. Сначала в скопище придворных, где можно затеряться, а уж потом выйдем и на те, которые будут нам выгодны. Иначе никак, - предварил он своим объятием вопрошающие телодвижения своей жены.
Дарья затихла, как и всегда принимая его руки и растворяясь в нем без остатка. Она понимала, что лучшего советчика и друга она не приобретет, особенно сейчас, когда ей предстоит встреча с самым строгим, даже самым ужасным обществом Петербурга – его высшим светом. И как она себя покажет сразу, так и будут о ней думать.
- Хорошо, что есть еще два месяца. - Пришептывала она, роясь в библиотеке Оттовичей, разыскивая следы рукописей и генеалогических древ тех родов, которые были ей интересны.
Залежи, нет, горы бумаг, карт и записей оказались под ее рукой. Она уже месяц изучала всех нужных семей вплоть до пятого колена. Особенно Голицыных. Там она и нашла младшую ветвь, от которой шла ее мать и которую теперь продолжила она. Теперь была во всеоружии, была подготовлена, многое знала, и многое хотела узнать.
- Ну, это не сразу. - Приговаривала она, перелистывая желтые страницы. - Будет время и будет пища.
