Вот эта необыкновенная история, случившаяся с земляком на Груманте, станет служить зверобоям не только духовным подспорьем, но и наукой, как преодолевать препятствия, а не распускать нюни: отсюда и берет начало наука побеждать. Но подобных историй в арктических морях с поморами-мезенцами (и не только) были тысячи, сотни поморов погибли от злобной Старухи-Цинги. Значит, мир мистический не пришел из сновидений, как бесплодное безутешное мечтание, но явился в помощь мореходу, чтобы он уверовал в многоцветье и вездесущность бога: пересилил минутную слабость, не поддался насыльщикам и чаровникам, настрополил волю на победу, и ты уже на вольном коне хоть на край света…
Бог везде и всюду, и даже пралики и шишиги не из области поврежденного ума, но постоянные спутники невидимого живого мира, в котором от рождения и до смерти обитает человек вместе с жителями Зазеркалья. Только не отступайся от Бога, и он никогда не предаст тебя в трудную минуту. Демоны и шишиги, сатанаиловы слуги, – они всегда возле и цепляют тебя в подвздошье, если ты выпустил их из виду и утратил оборону; дьявольи слуги, наверное, не были придуманы, как и весь мир Зазеркалья (полудницы, берегини, русальницы и т. д.), а пришли в становье из покинутой разволочной избы, где недавно скончался от цинги охотник, выплюнув с кровью последние зубы, из тоскливых бесконечных ночей, когда чего только не привидится в жуткой тьме: эти истории наслаивались одна на другую и постепенно обернулись в страшную правду о безжалостной Старухе-Цинге, пожирающей человечину. вот она, злобная Старуха-Цинга, плывет на лодке с красавицами-сестрами вдоль наволока, недалеко от становья, где зверобои грузят коч, готовясь к отплытию на родину, и выглядывает своих жертв, уже готовых отдаться в ее руки: девицы хохочут, играют пьянящую музыку на скрипках, завлекают, заманивают к себе в карбас уже заболевших сухоткою, беззащитных мужиков, готовых ради одного мечтательного сновидения отдать душу злобной старухе, собирающей по Скифскому океану богатую смертную жатву. Но это не писательское сочинение, написанное со слов груманланов, его невозможно придумать, тем более помору, живущему изо дня на день в трагическом сражении за хлеб насущный. Зачем сочинять извилистые ходы сновидений, что живут краткий пьянящий миг и уходят вместе с охотником в ледяную могилу? Но если сочинял литератор, случайно угодивший на Грумант, то следы этого творчества, наверное, отложились бы в романах шведов, британцев, норвегов, датчан: они, эти картины, слишком живописны, чтобы, однажды появившись, пропасть втуне.
Что-то запомнилось, наверное, от предыдущих зимовок, видения и соблазны тесно опутывали мир Груманта, наполняли теми чувствами, что невидимы бысть, но без них просто нет человека посреди дикой природы, где Бог живет на вершине гранитной горы в ледяном дворце, зверобои сознавали как мир невидимый, мистический, втягивающий в себя зверобоя. Без этих легенд мир Груманта умалился бы, усох в простой камень и перестал бы возбуждать интерес. Так появился Грумаланский Пес как соработник дьявола, чарующий промышленника, обещая ему взамен изнуряющих тягот легких денег, и дает их, но взамен забирает душу.
Как-то не хочется лишать Грумант трагической окраски и печальной красоты: ее не истереть с мрачных аидовых очертаний острова, ибо постоянно проступают с небес, морского простора, из ледниковых плато и каменных заостренных ветрами гор, отрогов и щелий лики усопших охотников, испускающих вопли, тем внушая невольный ужас. Условия сделки с диаволом, с нежитью, чтобы заручиться на будущее легким успехом, – это распространенный отказ от господа, заручка угнетенного слабого человека с дьяволом, обещающим легкий успех; но русская сказка не встает на чью-то сторону, никому не дает выигрыша, как бы напоминает: христовенький, выбирай сам – или душа вечная с тобою, или кошель с деньгами, которые с первым солнечным лучом иструхнут вместе с твоими костьми. Твое дело, как поступить, лишь очерти ножом круг, встань в его центр, воткни нож и жди петушиного возгласа, что Сатана явился, главный враг Господа при входе; с этой минуты ты соучастник дьявола, ибо легкомысленно поверил его обещаниям легкого успеха, еще не сознавая, что уже запродал душу Сатане, вручил ему нож, как покоренную силу, готов стоять за кривду на его стороне, когда закабалил душу свою за мирские слабости и сладости без тяжкого труда.
