Хрустальные поцелуи - страница 24

На столе рядом с чертежами лежала небольшая книжечка, которую он купил в старинной букинистической лавке несколько дней назад. Это был сборник стихов, посвященных архитектуре и времени. Он открыл ее на случайной странице, и его взгляд упал на строки:

Разбитое стекло, как тысячи зеркал,

В которых отражен потерянный причал.

Но если свет сквозь них сумеет проступить,

То можно новую Вселенную сложить.

Эти строки идеально описывали и работы Леи, и его собственные мысли. Он закрыл книгу, но слова продолжали звучать в его голове. "Новую Вселенную сложить". Возможно, именно этим он и занимался сейчас.

Утро наступило незаметно. Солнце только начинало подниматься над крышами, окрашивая небо в нежные оттенки. Артем почувствовал, как его веки тяжелеют. Он выпрямился, потянулся и оглядел мастерскую. Чертежи были испещрены его пометками, набросками. Он нашел несколько нестандартных решений для укрепления фундамента и предложил несколько идей по улучшению освещения и вентиляции в подвалах, чтобы их можно было использовать для выставок.

Он сделал себе еще одну чашку кофе, сильный, ароматный. В его голове все еще звучали слова Леи о ее матери, ее невысказанной боли. Он понимал, что у нее есть свои "секреты", свои "трещины", которые она тщательно скрывает. И он чувствовал необъяснимое желание разгадать их, помочь ей.

Артем подошел к окну. Вид на город был прекрасен. Внизу, в отдалении, он мог различить очертания галереи "Эхо Тишины". Он представил себе Лею там, в ее студии, окруженную ее "Осколками Времени". Он вспомнил ее слезы в часовне, ее уязвимость, ее силу.

Он понимал, что его чувства к ней начинают выходить за рамки профессионального интереса. Это было не просто влечение, не просто симпатия. Это было что-то гораздо более глубокое, тревожное. Он, человек, который поклялся себе больше никогда не открывать свое сердце, чувствовал, как невидимые нити тянут его к ней.

"Хрустальные поцелуи," – прошептал он, вспоминая название, которое он когда-то слышал от Леи в университете, когда она говорила о своей идее для будущей выставки. Тогда он думал, что это просто красивая метафора. Теперь он понимал, что это нечто большее. Это была суть их истории.

Он знал, что сегодня ему предстоит новая встреча с Леей, чтобы обсудить первые этапы реставрации. И он с нетерпением ждал этого момента. Не просто как профессионал, но как человек, которого неумолимо тянуло к другой душе, такой же сложной, такой же хрупкой, как и его собственная. Он понимал, что рискует. Рискует открыть старые раны, рискует снова почувствовать боль. Но в его сердце теплилась и другая надежда – надежда на то, что, возможно, на этот раз, он сможет не только "исцелить" старые стены, но и обрести что-то для себя.

Артем взял рулон с чертежами и сложил их. Он чувствовал, что этот проект станет для него не просто очередным этапом в карьере, а чем-то гораздо более значимым. Это будет "реставрация" его собственного сердца. И Лея, с ее "Осколками Времени" и ее невысказанными секретами, будет играть в этом процессе ключевую роль. Он был готов к этому. Готов к тому, чтобы "чертежи сердца" были нарисованы заново, шаг за шагом, линия за линией.

Дни после встречи в часовне и откровений с матерью для Леи Руденко текли в каком-то особом, замедленном ритме, словно само время, которое она так тщательно изучала и воплощала в своих стеклянных инсталляциях, решило преподнести ей собственный урок хрупкости и преломления. С каждой проходящей минутой, с каждым новым рассветом, приносящим Артема в "Эхо Тишины", Лея чувствовала, как привычные контуры ее существования размываются. Она привыкла к четкости, к предсказуемости, к контролируемому хаосу творческого процесса, но сейчас ее жизнь становилась непредсказуемой, наполненной легким, но постоянным волнением, похожим на вибрацию тонкого стекла перед тем, как оно разобьется или, наоборот, зазвучит в унисон с другой мелодией.