Каждый, кто туда шёл – не вернулся.
Ты пойдёшь туда.
Жбан замер.
– Один?
– Возьми кого хочешь. Даже свинью. Но через две недели я жду отчёт. С графиками.
– А если я не вернусь?
– Тогда Караш-Буга тебя найдёт.
Жбан кивнул. Подумал. Снова кивнул.
– Считайте это… пилотным запуском.
На выходе, Караш-Буга остановил его взглядом. Жбан почувствовал, как по позвоночнику пробежал холод.
– Ты – не часть этого мира, – прошептал Караш. – И он тебя сожрёт.
Мы не цифры. Мы – кости.
– Тогда я попробую посчитать кости, – ответил Игорь. – Сначала – чтобы понять, где меньше потерь.
Караш не ответил. Только улыбнулся.
Слишком широко, слишком тихо.
Снаружи, Настасья встретила его с хмурым лицом.
– Ну?
– Мы идём в ад.
– Это я и без ставки знала.
– Песочня. Через лес, через болота. Там даже монголы не выживают.
– Отлично. Берём KPI?
– Обязательно. Она – наш амулет.
Настасья усмехнулась. Потом подошла ближе.
– Ты знаешь, что теперь ты не просто чужой. Ты – игрок.
– А я всегда хотел быть… хотя бы пешкой.
– Пешки – умирают первыми.
Он кивнул.
Но в глазах его было пламя.
ГЛАВА 3: Батый против Agile
Лес гудел, как серверная, в которой вот-вот перегреется блок питания.
Только вместо кулеров – вороны. Вместо сети – паутина.
– А ты уверен, что сюда вообще можно дойти? – Настасья плотно затянула плащ.
– Ну, хан сказал: «иди». Он не уточнял, как вернуться, – буркнул Жбан, утирая лоб.
– Это он не уточнял. А ты не уточнил, сколько у тебя жизней.
– Думаю, одна. Но с автосохранением.
KPI тихо хрюкала в мешке, привязанном к вьючной лошади.
Она хрюкала всегда, когда воздух становился тяжелее, чем совесть бухгалтера.
Жбан начал верить, что это была система раннего предупреждения.
– Слушай, – сказал он вдруг, – а почему ты вообще в деревне? Не уехала в город, не пошла к князьям, не…
Настасья кивнула – будто знала, что вопрос прозвучит.
– Потому что однажды, когда я лечила сына боярина, он меня… ударил. Не сильно. Но… в глазах у него была такая скука. Он зевнул, когда я кричала.
Жбан молчал.
– И я решила, что лучше лечить тех, кто боится умереть, чем тех, кто даже боли не боится.
– Это… сильно.
– А ты?
– Я? У меня был… уютный офис. Серый. Без запахов. Я даже не знал, где находится выход.
– И теперь ты знаешь, где вход. В Песочню.
– Не факт, что там будет Wi-Fi.
– А ты всё ещё надеешься поймать сеть?
– Нет. Но я надеюсь поймать смысл.
На опушке, возле гнилого пня, сидел человек.
В сером. Весь заросший. С глазами, как два прошлогодних гриба.
– Кто вы? – крикнул Жбан.
– Те, кто не спрашивают, дольше живут, – ответил старик.
Голос был… слишком внятным. Как будто намеренно театральным.
– Мы ищем Песочню, – сказал Игорь, подходя ближе.
Настасья держала нож. KPI – затаилась.
– Тогда вы ошиблись. Её никто не ищет. Она сама находит.
– А ты кто?
– Кто-то, кто видел, как хан плачет, и как свинья побеждает генерала.
Жбан сжал губы.
– Ты… знаешь, кто я?
Старик поднял палец.
– Я знаю, кто ты станешь, если доживёшь до утра.
Потому что сегодня ночью ты увидишь, что значит «бесконтрольная система».
– Ты пугаешь?
– Я напоминаю: даже те, кто строят лестницу вверх, иногда копают себе яму.
Он исчез в лесу. Будто растаял. Только запах остался – горький, как сожжённая статистика.
– Это кто был? – прошептала Настасья.
– Я… боюсь, что это был юзер, вернувшийся с продакшена.
– Что?
– Неважно. Просто… идём. Пока Песочня не нашла нас первой.
Деревня стояла, как след от пальца на тёплой чашке. Тихая, сероватая, будто выцветшая.
