– Капуста… – протянул Жбан. – Отлично. Я, между прочим, однажды систематизировал корпоративный флот дронов. Капуста меня не пугает.
– Там только гусеницы. – Она чуть улыбнулась. – Они хуже менеджеров?
– Менеджеры хотя бы не ползают по листьям. Хотя…
– Игорь, – сказал Леонтий. – Не убегай. То, что ты оказался здесь – не случай. Может, ты – инструмент?
– В чьих руках?
– В своих.
Он оказался в амбаре. Перед ним – три кучки капусты: нормальная, подгнившая, и что-то третье, похожее на протест.
Староста – пузатый мужик с глазами рыбы – кивнул и ушёл. Оставил. Без инструкций. Без KPI. Без отчётности. Без Wi-Fi.
– Так, – буркнул Игорь, – кто здесь лидер мнений?
Он взял камешек, вырезал на доске три символа. Потом начал методично разделять капусту по категориям.
Впервые за сутки – он контролировал что-то. Пусть даже капусту.
Прошёл час.
Внезапно в дверях появился мальчишка.
– Ты… с неба упал?
– Да, – ответил Жбан, не оборачиваясь. – Но всё равно платишь налог. Даже ангелы не освобождаются от дани.
Мальчишка захихикал и исчез.
А Игорь продолжал. От капусты – к покою. От бессмысленности – к рутине. От рутины – к логике.
Мир хоть как-то начал выстраиваться. По столбцам. По строкам. Пусть и на сене.
– Люди добрые! Слушайте!
На деревенской площади, если это можно так назвать – неровный луг между избами, кострищем и корытом для свиней – стояли почти все жители. Кто в лаптях, кто босиком, кто с младенцем, кто с гусём. Все – с одинаковым выражением лица: недоверие, скрученное подозрением, политое холодом опыта.
В центре – Жбан, обмотанный плащом, который Настасья вручила со словами «чтоб не простыл, а то ещё хуже заговоришь». Справа от него – староста, пузатый и вспотевший.
Слева – собака. Возможно, председатель.
Леонтий выступил вперёд, кашлянул, приложил ладонь к груди:
– Братья! И сёстры! В деревне нашей явился муж странный. Говорит чужо, мыслит иначе, не жрёт всё подряд. И даже… – он поднял палец – …разделяет капусту!
– Маг! – раздался голос сзади.
– Дурень! – рявкнула Настасья в ответ. – Он глуп, не маг.
– А может, шпион? – предположил другой.
– Или посланник князя!
– Или сам князь!
– Или… – хмыкнул кто-то у печи, – просто обиженный судьбой.
Жбан поднял руки.
– Господа, коллеги, хм… соплеменники. Я человек простой. Я упал. Я проснулся. Я выжил. Это, по-моему, уже достаточно, чтобы не быть сожжённым.
Тишина.
– Я не из ваших мест. Это видно. Но если уж вы не сожгли меня с утра – давайте сделаем шаг дальше: поговорим.
– Ты… – протянул староста, – как звать-то тебя?
– Жбан. Ну, Игорь Александрович, если по форме. Но тут, как я понял, формами особо не разбрасываются.
– Что ты умеешь?
– Внедрять.
– В кого?
– В процессы.
– В скотину, что ли?
– В смысле – упорядочивать. Выявлять узкие места, повышать производительность. Наладить план, учёт, отчётность…
Мужики переглянулись. Бабы – хихикнули.
– Ты с Данниковской канцелярии? – подозрительно спросил староста.
– Нет. С корпоративной культуры.
– Это где?
– Там, где люди делают вид, что работают, чтобы другие могли делать вид, что платят.
Молчание.
Потом кто-то из-за забора прошептал:
– Он наш.
Кто-то зааплодировал. Шлёпнул себе по лбу и заорал:
– Он говорит, как наш Пахом, когда в яме сидел!
Настасья выступила вперёд:
– Он… странный. Но вчера он спас свинью. Не дал её на шашлыки пустить. А значит – с добром.
– У нас каждый второй – с добром, – буркнул кто-то.
– А он капусту разобрал. Не перепутал гнилую с свежей.
