– Итак, коллеги, – говорил Жбан, водя по доске палкой, – сегодня наша задача: научить деревню, что информация – это сила. А сила – это зерно. А зерно – это KPI. А KPI – это… ну, она.
– Хрю, – сказала KPI.
Фома кивнул. Гаврило хлопал глазами.
– Сначала мы заведём учёт капусты. Потом – дров. Потом – людей.
– Людей тоже учесть?
– Да. Кто сколько работает, кто где прохлаждается…
– Это как знать, кто ленив?
– Именно.
– А если староста?
– Тогда лучше молчи.
Жбан улыбнулся.
Пошло. Пошло. Началось. Пусть с капусты – но это был шаг.
А в кустах – шорох.
И тихий голос:
– Это он. Смотри, как размахивает. Убрать?
– Пока – нет. Подождём. Пусть говорит. Мы послушаем.
– И вот, если мы пересчитаем все мешки – поймём, что у нас есть дефицит, – объяснял Жбан, выцарапывая на бересте график из «крючков и кружков».
Гаврило смотрел, как будто видел магию. Фома кивал с благоговейной регулярностью, независимо от смысла. KPI валялась у ног и пыхтела, как начальник после совещания.
Настасья наблюдала издали. Улыбка на её лице была не радостной, а осторожной. Как будто она видела впервые, как человек, которого считала сумасшедшим, строит дом из ветра – и у него это получается.
– А теперь самое главное, – говорил Жбан, – мотивация. Кто больше дров принес – получает… не знаю… ухо сушёного судака. Или что у вас тут ценится?
– Глина, – сказал Фома. – Много глины – много мисок. У кого нет мисок – тот ест с пола.
– Прекрасно. KPI по мискам.
– Хрю, – подтвердила KPI.
Гаврило захлопал. Где-то сбоку, на крыльце, кто-то прокричал: «Он будто бы князь, только не пинает!»
Настасья подошла ближе.
– Ты… действительно думаешь, что это сработает?
– Нет, – честно сказал Игорь. – Но если не пробовать – точно не сработает.
– Ты странный. Но не глупый.
– А ты – храбрая. Но осторожная.
– Это из-за трав. Они учат ждать, пока закипит, но не вскипит.
Они посмотрели друг на друга. В этом взгляде – не было влечения. Только уважение, тонкое, как нитка между берегами.
Внезапно – громкий гудок рога.
Игорь вздрогнул.
– Это что? Фаер-дриль?
– Это тревога. – Настасья резко напряглась. – Пришли воины. Ставка.
Все замолчали. Даже KPI подняла голову.
С холма спускались всадники. Три фигуры, в кольчугах, с флажками, на которых – золотая орда.
– Они ищут кого-то, – сказал староста, выбежавший вперёд. – Говорят, от хана. Велено: “Где чужак – покажите”.
Игорь побледнел.
Настасья схватила его за локоть:
– Уходи. Сейчас. В сарай. Не говори ничего.
– Почему?
– Потому что, когда хан что-то хочет узнать – это редко заканчивается вопросами.
Он оглянулся на свои схемы. На KPI. На бересту, где уже вырисовывался первый «аграрный дашборд».
– Но… я же только начал.
– Именно. А у нас, если ты начинаешь – ты уже подозрителен.
Жбан отступил. KPI – за ним. Настасья прикрыла задвижку сарая. И осталась снаружи.
Всадники подъехали.
– Где он? – прохрипел главный. Лицо у него было широким, с глазом как льдом и голосом – как точильный камень.
– Кто?
– Пришлый. Слова странные. С лицом как у хана в молодости.
Настасья не дрогнула.
– Был. Ушёл. Сказал – “не доросли”. Ушёл в лес.
– Ты врёшь.
– Тогда ищите. Но если тронете свинью – вся деревня восстанет.
Воин скривился.
– Хан хочет его видеть. Если не найдём – вернёмся.
– Вернитесь. С письмом.
– Не умничай, баба.
– А ты не топчи капусту, урод.
Они уехали. Грязь летела из-под копыт.
Игорь вышел из сарая, дрожа от адреналина.
– Это… что было?
– Это называется “политика”.
