Еще две девушки, чуть постарше этих, дремали в тени. Я поняла, что «дедовщина» тут присутствует, но сразу выводы делать не стала.
— Значит, девочек замуж, мальчиков на войну? – я чувствовала, что
хожу по грани, но любопытство брало свое.
— Да кто его знает… кто-то идет, кто-то в замке остается служить.
Вот с ними возиться тоже надо. Они же долго растут. А кого-то отдают замуж. Но
если не хочешь, то принуждать никто не станет, - ответила Торри.
— А парни? – я мотнула головой на команду, кувыркающуюся на поляне. - За них тоже выдают?
— Нет, - грустно ответила Торри, и я поняла, что сердечные дела
тут тоже проявляются во всей
красе. И часто не в пользу
влюбленных.
— Так, а они что, все в замке потом остаются? – мне нужен был
более конкретный ответ.
— Лорд отдает их королю. Они охраняют рубежи королевства. Вот где
настоящая жизнь, - тихо сказала Луиза и прикусила губу.
— Тише, они могут и не спать, - шикнула на подругу Торри, указывая
на развалившихся у стены старших нянек.
— Ну да, - Луиза рассмеялась, - когда это они не спали после
обеда? – девушка сорвала травинку и зажала между зубами. На нее можно было
смотреть безотрывно. И дело было далеко не в красоте. Этот ее внутренний
стержень словно светился каким-то волшебным светом, отчего вся ее мимика казалась царственной, что ли.
— А отчего правила сменились? Подумаешь, место сменили? – я
присела на полянку рядом с Луизой, и как она
уставилась на пацанов.
— Да тут просто Ильза всем правит. Она осталась в замке от
прежнего хозяина. То ли его кузина, старая дева, то
ли еще какая родственница. Никак не захотела уехать. Лорд ее и оставил. У нас в
Несбори раньше старшим был старый Михаль. Луиза была его любимицей. Она получше
любого верхом скакала лет с семи, наверное, -
ответила Торри. - Но Михаль остался
там, с самыми старшими. Лорд их тогда только-только собирался на рубежи отправить. Война уже закончилась к
этому времени. А старого короля держали в его замке.
— Могли бы и меня оставить со служанками. Кто за Михалем
присмотрит, когда он совсем старым будет? – очень тихо прошептала Луиза.
— Наверно, решили, что ты здесь важнее, Луиза, - я хотела ее
подбодрить, но у меня это плохо получилось. Я свое детство ненавидела. Но даже вспоминать не хотела и ад, творящийся
за стенами нашего «распрекрасного» приюта.
Сложно мне давалась эмпатия, сложно было поддержать, сказать
нужные слова. Словно внутри стоял какой-то запор, не дающий вырваться чувствам
наружу. Но я старалась. Сейчас я старалась!
— Опять они его обижают, тварюги, - Торри вдруг подскочила и
побежала к полю, где сражались мальчишки. Я тоже встала и пошла за ней, пытаясь
понять, о ком она так переживает.
Я, как собака, годами живущая на цепи, даже без нее знала точку,
до которой доходит «красная линия». Торри шла за нее. Я догнала и, схватив за рукав, остановила ее.
— Не ходи туда, иначе стражник выйдет. А тому, за кого ты
заступаешься, еще хуже будет. Его еще и обзывать
станут. Ну, - я дернула Торри, и та села прямо перед самой границей нашей
территории и навзрыд заревела.
Мальчишки шпыняли тощего высокого паренька, с трудом поднимающего
меч. Он махал им пару раз и снова опускал острие на землю, чтобы отдышаться. Он
был таким тощим, что, казалось, вот-вот сломается пополам.
— Идемте, можно в тенечке полежать, они встали, - спокойный голос
Луизы за нашими спинами отвлек нас, и я не заметила, куда делся паренек через
пять минут, когда мы вернулись к стене конюшни.
