Из жизни крестьянина. 1914-1943 гг. - страница 2

Я случайно как-то был в Шумихе на вокзале. Там стояли товарные вагоны, и в них было накладено много трупов человеческих. Оне лежали, как попало и все только в нижном белье. Говорят, что много умирали от болезни тифа.

Но весной в 1919 году, откуда – не знаю, но много появилось мужиков. Но оне в деревне не жили, а скрывались в лесах, болотах: Фотино, Лешаково, Согра. А женщины украдкой носили им питание. Иногда ночами приходили в деревню сами мужики и обратно уходили.

А старики, дети, женщины весной посеяли немного. И мы, ребята лет 8–14-ти, тоже жили в поле, в лесу. Нам было поручено пасти лошадей и коров, а матери приходили к нам в леса и доили своих коров. А иногда мы сами доили коров и ели почти одно молоко, хлеба было мало. И с весны почти никто не работал на полях, что-то ждали. Слышно, что идут Красная армия к нам, а тут, наоборот, пришли белые солдаты и привезли орудия на лошадях, запряжено по 4–5 пар и верхом солдат на каждой паре сидит. Остановились за гувнами на степи к Белому озеру.

Нам, пришли в поле девчонки, и сказали об этом. Нам охота посмотреть, но нам родители не велели появляться в деревне. Но мы украдкой прямо из леса и – к орудиям, а их много, стоят без лошадей. Говорят, оне – 6-дюймовые пушки. Мы боимся к ним подходить. Стоим вдалеке от них. Но солдаты, увидя нас, стали звать к себе подойти: «Идите, мы вас накормим кашей». Мы поговорили меж собой и решили подойти к ним. Оне стали спрашивать: «Где ваши отцы, мамы?», а мы молчим, глядим друг на друга. Потом один: «У меня нет отца». «А у нас увезли в вагонах куда-то». Но оне поняли нас и не стали спрашивать, и стали нас кормить супом, кашей. Хлеб хороший у них. Да ещё налили нам в котелки, велели отнести домой. А нам нельзя домой казаться. Мы послали одного с огорода домой, он принёс нам ведро. Мы вылили из их котелков. Котелки им обратно отдали, а сами – в свой лес, в мурашинник. Вот у нас был большой праздник.

А наутро оне все уехали на восток. Мы и наши мамы были рады, что оне отступают. А за ними сзади ещё отступают солдаты, и среди их есть наши ребята, которых Колчак брал в солдаты, рождения 1901 года. И вот из них двое остались дома и тоже ушли в лес (Львов Павел). А через несколько дней эти же солдаты опять приехали к нам с востока на запад, но красные были уже близко, а вечером ещё много было солдат, пехоты. Мы залезли на берёзы и прясла. От деревни 2 км, и нам было видно, как оне везли пушки в сторону ж. д. И солдаты что-то копали, устанавливали пушки, а вечером пришли наши дяди по берегу озера, в огород и в дом и сказали, что за деревней у ж. д. поставлены пушки и выкопаны окопы, похоже, будет ночью бой.

Мы всей семьёй легли спать в погреб. Отцы и матери много нам говорили и наказывали, как жить, если нас не будет в живых, и прощались с нами. «Собирайтесь все вместе, всей роднёй, и работайте в поле». Но мы, намучившись за день, быстро уснули, а утром мама нас разбудила и говорит: «В деревне тихо, ничего не слышно. И кто жив, кто умер – не знаем». Мы вылезли из погреба, осторожно вышли на улицу. Смотрим, а пожилые старики, старухи собираются у своих домов и спорят. Мы подошли к ним ближе. Вот о чем оне спорят: «Вчера была власть богатых людей в деревне, а сегодня – ничья, без власти, а завтра чья будет власть?». И мы даже подумали: «Вот это какой день, август 1919 года» и всей своей гурьбой свободно пошли на своё поле в балаган, где были вчера. Но мы, малыши, спокойно не можем быть, а опять залезли на берёзы и прясло, на стеновую поскотину