– А если нет? – И Кэтрин ускорила шаг, словно само упоминание давнего соперника придало ей решимости, которой до этого не хватало.
Эден – к счастью, этого не было видно – с обреченным видом последовал за сестрой. Он привык быть всегда рядом, с самого детства, едва стоило научиться ходить... А сейчас и вовсе боялся отстать. Любой шорох вызывал взрыв панического сердцебиения, в глазах, верно, темнело от страха, но из-за темноты ночи он не мог этого различить.
Заухал, пролетая, огромный филин.
Словно валлийский дракон вернулся из канувшего небытия...
Эден едва не вскрикнул от ужаса, но вовремя сумел зажать рот руками.
Они как раз подошли к дому, и Кэтрин двинулась вдоль фасада, выискивая окно «той самой комнаты» с балериной – они пометили его зеленым крестом, намалевав тот пучком свежей травы, однако креста нигде не было.
Он словно пропал.
Был стерт невидимой призрачной рукой...
– Придется заглядывать в окна, – заметила Кэтрин после нескольких безуспешных попыток отыскать метку. – Я помню, то было примерно в этом крыле. Вот здесь, от яблони, третье или четвертое...
Эдена передернуло.
– А вдруг в темноте мы ее не увидим, – он думал о балерине на музыкальной шкатулке, – а вдруг... – Тут он подумал про призрак хозяина, наблюдавший за ними из темноты.
– Увидим, я прихватила спички, – сказала Кэтрин и, ловко вскочив на выступ по фундаменту здания, запалила первую из них.
И, словно и вовсе не испытывая страха, заглянула в первое из окон.
Эден замер, дожидаясь крика ужаса или испуга, однако его не последовала.
– Это другая комната, – вынесла Кэтрин вердикт и направилась к следующему окна.
Ей повезло уже на втором, и Эден выдохнул: «Слава богу!»
Впрочем, все самое страшное только начиналось...
– Давай найдем камень. Здесь должен быть хотя бы один!
– Зачем тебе камень?
– Чтобы стекло разбить, глупый. Как же иначе мы попадем внутрь?
Мальчик совсем о таком не подумал и даже взмолился об отсутствии камня. Мысленно, но горячо... И, пошарив возле себя на земле, не нашел ничего подходящего.
– Вот и камушек! – воскликнула Кэтрин и с разбегу запустил им в середину окна.
Посреди ночной тишины, когда только цикады громко трещали в траве, звук разбившего стекла показался Эдену оглушающим, словно выстрел из пушки.
Он зажал уши руками, согнулся, припал к земле, как бы ожидания невидимого нападения из неоткуда, и очнулся только, когда сестра тронула его за плечо.
– Эй, все в порядке. Мы можем идти! – и первой полезла в окно, зияющее пустотой осыпавшегося стекла. – Ты не думай, тут никого нет... никого, кроме призраков, – сказала она при этом. – А они ничего нам сделать не могут! Разбившегося же стекла никто не услышит: сам знаешь, на много миль вокруг Темного дома нет человеческого жилья. – И снова понудила: – Ну же, не трусь, будет здорово, наконец, здесь оказаться!
И Эден полез за сестрой.
Словно в тумане...
На ватных ногах и с заложенными ватой ушами.
Происходящее казалось кошмаром, от которого хотелось скорее очнуться...
В своей постели – не в этом ужасном месте.
– Мы это сделали, брат, – в восторге выдохнула Кэтрин, когда они наконец оказались посреди темной комнаты в Темном же доме, и глаза ее загорелись таким неподдельным светом, что даже спички едва ли сумели бы осветить комнату ярче.
Она притянула мальчишку к себе и крепко его обняла.
– Бери шкатулку и лезем назад, – сказал прагматичный Эден, слишком испуганный, чтобы радоваться учиненному Кэтрин погрому с проникновением в чужое жилище.
