После того, как черный конь на компьютерной реплике игровой доски поменял координаты, по ту сторону камеры пока ничего не происходило.
Детская фигурка сидела не двигаясь, как кукла. Её очертания почти растворялись в белом, как и она сама, свете.
Прошла минута.
В лаборатории тоже никто не шевельнулся.
–Он не делает ответный ход, -сказал первый медицинский халат.
Профессор метнул быстрый взгляд на диаграммы, словно тоже почувствовал тревогу, и в его глазах мелькнуло озлобление.
«Ну же, крысеныш.»
Позвал он мысленно.
«Не упрямься, золотко. Знаю, ты на меня в обиде. Но сейчас не лучший момент, чтобы капризничать. Можешь ведь, если хочешь.»
И я не хочу чтобы об этом знали только ты и я.
Беловолосый мальчик не шевельнулся, однако почему-то при взгляде на него могло сложиться ощущение, что он слышит мысли профессора.
«Не вынуждай меня тебя наказывать.»
Ничего.
Как будто выродок прекрасно знал, что нажать на кнопку, отвечающую за шоковый разряд, при этой публике – значит подписать себе приговор.
Безмолвие нарушилось недвусмысленным шевелением белых халатов вокруг.
Пять минут.
–Профессор, кажется…
–Нет! Стойте!
«Послушай, послушай меня, мое сокровище. Сделай мне одолжение, я прошу. Одно лишь одолжение, а потом, – слышишь меня, дорогуша? – потом всё закончится.»
Он почти выпалил это вслух, так бешено застучало, забилось сердце, готовясь заглушить остатки здравого смысла.
Да и что будет значить здравый смысл… если проект, занявший двадцать лет, провалится из-за одного упрямого выродка-подопытного?
Незаметно поправляя микроканальные наушники, – будто в надежде, что всё-таки неосознанно шепнул слова притворного сострадания, – профессор скрипнул зубами.
Вдруг тишину прорезал писк датчика на приборной панели.
Неужели…
Он поднял взгляд на экран.
Координаты белых фигур на шахматной доске поменялись.
Приглашённые наблюдатели зашикали друг на друга, вытягивая шеи.
Несколько секунд, которые всем показались подозрительно затяжными – и компьютер сделал ход навстречу.
В этот момент в графиках началось какое-то столпотворение, а приборы начали издавать хаотичные звуки.
Профессор медленно поднялся, не отрывая глаз от того, как мальчик двигал фигуры силой мысли, словно солдатиков, сшибал ими слонов, ладьи и пешки искусственного интеллекта, который не успевал делать ответный ход.
Пиииип!
Диаграммы прекратили изменяться на пике показателей, экран замигал красным.
Снова воцарилась тишина.
Компьютер медлил делать ход.
Профессор бессознательно растолкал комиссию и приблизился к монитору в плотную. Максимально увеличил картинку, чтобы видеть склоненную в паутине электродов голову мальчика.
Его по-неживому бледный профиль не дрогнул. Он смотрел на доску, где должен был решиться исход.
Пиииип!
Черная фигура на параллельно продолжающейся трансляции самого поля двинулась назад.
Голова ребенка шевельнулась. Мальчик повернулся лицом к профессору, глядя ало-водянистыми глазами прямо в глаза белому халату так, будто разделяющего их монитора не существовало.
Профессор нервно сглотнул, словно пожалев о своей уловке, но в этот момент во весь экран, перекрыв взгляд альбиноса, высветилась надпись:
OBJECT WON
Они увидели – белые фигуры поставили черным мат.
