— Абдулла, рад слышать тебя! — искренне ответил на входящий звонок Адам. — Никак, соскучился?
— И это тоже, мой мальчик. И это тоже, — явно улыбнувшись, пропел старик. — Не нравится мне, Адам, что вокруг творится. Приезжай!
— В чем дело, Абдулла? — напрягся молодой эмир.
— Никак понять не могу, но чует мое сердце: беде быть!
— Абдулла, не томи! Что тебя беспокоит?
— Много чего, Ясин, — вздохнул старик. — Саид лютует: странные вещи творит, поступки опрометчивые совершает, а народ и так на грани, ты и сам знаешь.
— Конкретнее, Абдулла! — не сдержался Адам.
— Община казухов в Бларохе опять взбунтовалась: творят что попало, никакой управы на них нет. Осмелели, словно за спинами у них ни караван полудохлых верблюдов, а целая армия, Адам! Полагаю, что не сами по себе они решили голос подать. Никогда еще смелости им не хватало так решительно выступать против власти. Уверен, стоит за всеми бедами нашей страны кто-то. И этот кто-то мечтает о свержении Саида, — начал было рассказывать Абдулла, но вдруг замолчал, а спустя время добавил: — Но не это меня сейчас пугает, сынок, не это!
— Говори, Абдулла...
— Помнишь ли ты Ясмину, Адам?
— Твою сестру? Помню, конечно, как ты мог подумать иное!
Еще бы Адам смог ее позабыть: эта женщина долгие годы заменяла ему и его братьям погибшую мать. Правда, лет восемь назад она перебралась в Наджах, во дворец Саида, где по воле правителя была приставлена к юной Алие.
— Неладное творится в гареме, Адам. Пару дней назад Ясмина вернулась, сказала, что Саид всех разогнал с женской половины. Что там происходит, одному Аллаху известно.
— Что значит «разогнал»? А Алия?
Молчание, повисшее в ответ, резало слух больнее любых слов.
— Не знаю, Адам, ничего не знаю. Возвращайся скорее. Чует мое больное сердце, что ждут нас всех большие перемены.
Адам долго не мог найти себе места после разговора с Абдуллой. Неизвестность — это то, что порой разрушительнее любой правды. Фантазия то и дело подкидывала в сознание неутешительные сценарии развития событий, отчего сердце Адама сжималось в тугих тисках.
Возвращение на родину было делом решенным, и даже так и не найденный конь не смог перевесить на чаше весов проблем, ожидавших Адама дома.
Оставив Ангура в Лиссабоне, он при первой же возможности вылетел в Дезирию. Неладное заподозрил сразу, как встречать его к трапу самолета приехал Абдулла в сопровождении военных.
— Что происходит? — опасливо поинтересовался Адам у старика, осматривая кортеж.
— Саид ждет тебя, сынок, — покорно ответил тот и, вскользь махнув рукой на вооруженное сопровождение, добавил: — А это для твоей безопасности, Ясин. Неспокойно нынче, неспокойно.
Дорога в Наджах прошла в тишине. Абдулла задумчиво смотрел в окно, не в силах обрушить на Адама, которого любил не меньше, чем собственных детей, позорную правду, что ждала его во дворце. Сам же молодой эмир провинции Ваха был готов к любому повороту событий и даже не догадывался о том, как сильно переоценивал он свои силы.
Огромный дворец в самом центре столицы Дезирии всегда поражал своей роскошью и размахом, с коим был отстроен Саидом после страшных событий почти двадцатилетней давности. Но сегодня он казался Адаму пустым и заброшенным. Аура печали, отчаяния и беспросветного мрака поглотила его полностью: фонтаны, всегда приветливо журчавшие, сегодня были отключены, аккуратные газоны вдоль пешеходных дорожек казались давно не стриженными и пришедшими в запустение, по пути к массивной резной двери, открывающей вход в гостевую приемную, мужчины не встретили ни одного человека, что тоже казалось диким и непривычным.
