— А пирожок? — спросила я, с чувством неясного сожаления доедая булочку.
— Что «пирожок»?
— Пирожок ты ему дал, который обещал?
— Нет… — Таран смущенно опустил глаза. — Мамка потом меня дальше двора никуда не пускала. Потом то, се, если я бывал в том лесу, то как-то без пирожков.
— Так жизнь под откос и покатилась, — с ехидцей прокомментировал сзади Сокур.
— Сейчас кто-то ногами пойдет, — беззлобно произнес Таран, выдавая мне следующую порцию.
На это из повозки больше никто ничего не сказал.
***
Дорога бесконечной лентой вилась между деревьев. Меня победили три булочки. Воля окрепла только на четвертой, и от пятой я уже смогла твердо отказаться.
— Так чего вы от меня хотите? Зачем вам я? При чем тут мой род?
Они ведь мне так и не сказали, а я была слишком расстроена, чтобы спрашивать. Таран чмокнул быку, который никак не хотел пройти мимо вкусного куста.
— Но! Ингей, пошел, пошел! Значит так… Дело простое, Полянка, честно. Ты должна будешь… О.
Из-за деревьев вылетел ворон и Таран резко замолчал. Большая черная птица неожиданно вылетела из леса, спикировала на нас и уже через несколько секунд обернувшийся Стэк шагал рядом с неспешно покачивающейся повозкой. Он был моложе, чем я сначала подумала, может как я, может старше, не знаю. Стройный, черноволосый, весь взъерошенный, и по-вороньи презрительно-хмурый. На груди в вырезе черной куртки качались какие-то цепочки. Я сильно его не разглядывала, скорее отвела глаза. Рода Воронов я побаивалась, сторонилась. Страшные, черные, глазами зыркают и молчат, молчат вечно хмурыми ртами… Вот с Быками и Змеями все понятно, они как родные, а этот… Сейчас, когда Ворон шагал рядом, поблескивая нечитаемыми черными глазами, я на всякий случай отодвинулась поближе к Тарану и напряглась, стараясь убрать из головы все мысли, кроме пирожков.
— Заметил что? — Таран оборвал объяснение, переключаясь на Ворона.
— Через три поворота в кустах сидят. Сразу на четвертом тоже, — безэмоционально проговорил Стэк.
— Хех, — крякнул Таран. — Сколько?
— Голов десять.
— Ягоды перезрелой объелись, вот и заняли кусты, — подал голос Сокур и, по звуку, зевнул. — Слабы животами.
— Точно, — смешливо согласился Таран, придерживая поводья.
Наступила тишина, которую нарушал скрип повозки, шумное дыхание тягового быка и мое недоумение. Я только хлопала глазами — предположение насчет ягод казалось сомнительным.
— Вы что? А если это разбойники? — воскликнула очевидное. — Которые караулят тех, кто едет по дороге.
— Раз-бой-ни-ки? Не может быть! Как ты можешь так плохо думать о незнакомцах, добрая магиня? Ты ведь не знаешь! — Взлохмаченный Сокур вылез из повозки и повис с моей стороны. Беспечно стоя на подножке, он держался одной рукой за скамейку, говорил серьезно. — На дороге полно торговцев, добрых путешественников, собирателей…
— А как ты можешь не думать о разбойниках?! — возмутилась я. — Время ягод уже прошло!
Весело прищурившись, Сокур улыбнулся.
А Стэк и вовсе рассмеялся, запрокинув голову.
Я с удивлением воззрилась на его веселый рот, в котором мелькнули белые зубы. Не знала, что Вороны могут смеяться. Мне казалось, что они рождаются сразу сердитыми и со сдвинутыми черными бровями.
— Давай проверим, Полянка, права ты или нет. — Таран мягко улыбнулся и отдал мне вожжи. — Веди. Посмотрим, нападут ли добрые собиратели на одинокую девицу.
