Читать онлайн Элберт Хаббард - Леонардо да Винчи, Боттичелли, Рафаэль. Эссе

Несмотря на то, что сам Элберт Хаббард (1856—1915) охарактеризовал себя как анархиста и социалиста1, его экстраординарная фигура, стремительно взошедшая на волне культурного Рассвета и промышленного бума начала 20-го века в Америке, оказалась куда более многогранной. Без преувеличения можно сказать, что по масштабу своего дарования Хаббард приближался к Мастерам Возрождения, ведь всё, к чему он прикасался как созидатель превращалось в золото, а его благородное слово мудрости раскрепощало дух современников. Блестящий оратор, плодовитый писатель и оригинальный философ, оказавший огромное влияние на мышление своего поколения, успешный предприниматель и основатель движения «Искусства и ремесла»,2 он отвергал дегуманизирующий эффект массового производства в пользу индивидуального – Честного – Мастерства, восходящего к идеалам Ренессанса, и верил в экономическую, умственную и духовную свободу человека.

В «Послании Гарсии и тринадцати других вещах» (1901) Хаббард ярко и афористично сформулировал свой символ веры:

К слову, в 1920-х годах «Послание Гарсии» оказалось настолько популярным в Америке, что в какой-то момент тираж этого «эссе, написанного за час после ужина», превысил количество экземпляров любых других изданий, кроме Библии и букваря – за прошедшее столетие было распространено более 40 миллионов копий!

Среди многочисленных публикаций Хаббарда особенно выделяется его поистине титанический труд с интригующим названием «Маленькие путешествия в дома великих людей»3. Это пятнадцатитомное (!) собрание состоит из биографий знаменитых государственных деятелей, художников, писателей, артистов, ораторов, философов, реформаторов, учителей, бизнесменов, ученых, любовников и музыкантов. Каждая из биографий Хаббарда, несмотря на небольшой объём, представляет собой увлекательное и содержательное исследование, в котором автор оригинально и порой с неожиданной стороны раскрывает жизнь и достижения своих героев, демонстрируя безупречный художественный вкус, незаурядную эрудицию и восхитительное мастерство эссеиста. Особую ценность биографическим очеркам Хаббарда придаёт то, что он писал не только о людях из прошлого, но и о своих современниках, с которыми был знаком не понаслышке. Среди них Марк Твен, Уолт Уитмен, Томас Эдисон, Уильям Моррис, Генри Форд, Александр Грейам Белл и многие, многие другие. Попасть в «коллекцию» Хаббарда означало получить высшее признание эпохи. Если говорить о культурологической «географии» «Путешествий» Хаббарда, то она простирается далеко за рамки сборника рассказов о великих людях. Автор охватывает тысячелетия, создавая уникальный путеводитель по истории искусств, науки и философии. Это настоящая энциклопедия человеческой жизни, которую можно сравнить только с «Кругом Чтения» Льва Толстого.

По иронии судьбы Элберт Хаббард, один из самых читаемых авторов своего времени, которого можно по праву поставить в один ряд с «благороднейшим из благородных» Ральфом Уолдо Эмерсоном, сегодня практически забыт. По этому поводу вспоминается один известный афоризм Хаббарда, который как нельзя лучше характеризует его обаятельно-снисходительное отношение к неизбежным превратностям судьбы:

И всё же его поступок – остаться с женой на тонущей «Лузитании», которая была потоплена немецкой подлодкой в начале Первой мировой войны – не канет в Лету. Как и его впечатляющее литературное наследие, пронизанное духом свободы, гуманизма и просвещения. Такие выдающиеся личности не исчезают, а сияют ещё ярче в Вечности.

В настоящей книге представлены три очерка Хаббарда о великих художниках Возрождения: Леонардо, Боттичелли и Рафаэле.

В этих текстах, взятых из упомянутых выше «Путешествий», читатель не обнаружит бульварных сенсаций, которыми так изобилуют публикации нашего времени. Ибо шокировать – это удел дилетантов. Хорошо знакомый с многочисленными апокрифами, автор тактично оставляет их в стороне, хотя иногда и позволяет себе некоторые смелые вольности. Но всякий раз он делает это с какой-то восхитительной, романтической лёгкостью. И с единственной целью – создать притягательный, цельный образ своих героев, выявляя их непростые характеры на фоне противоречивых времён. Не стоит забывать, что Хаббард – художник слова, а не ученый, и что по прошествии столетий все накопившиеся пробелы в биографиях своих героев он восполняет двумя единственными доступными ему инструментами – здравым смыслом и воображением. И, надо признать, выполняет свою задачу добросовестно.

Повинуясь законам жанра, автор, конечно же, пытается завладеть вниманием читателя, и для этого он использует вполне предсказуемый набор риторических приёмов, но предлагая при этом свою собственную, уникальную точку зрения. Именно авторский взгляд, а не информация или «бессмысленные силлогизмы», свойственные по образному выражению Хаббарда «капусте с высшим образованием», важен в каждом его эссе. В конце концов, в наши дни читатель имеет практически неограниченный доступ к информации. Но есть нечто, что многие авторы, в первую очередь современные, вырванные из почвы Традиции, не в состоянии выразить. Что же это за загадочное «нечто»? Позволю себе повторить слова самого Хаббарда, которые он высказал по отношению к одной из прочитанных им книг о художниках Возрождения: «Она меня каким-то образом озарила». Наверное, в этой фразе и заключается то главное, то «нечто», без которого художники Возрождения не могли творить, и которое Элберт Хаббард, как подлинный Мастер, «уловил» в их творениях и теперь пытается передать нам своим проницательным «взором» —

Есть небольшая книга Джорджа Б. Роуза под названием «Мастера эпохи Возрождения»5, которую стоит прочитать. Я носил экземпляр – для компании – в боковом кармане своего пальто в течение недели и просто заглядывал в этот томик от случая к случаю. Помню, я до такой степени мало заботился о нём, что читал его с грифельным карандашом, постоянно делая пометки где ни попадя, заполняя форзацы случайными мыслями и уродуя поля своими глупыми зарисовками.

И вот в один прекрасный день Белая Голубка заглянула в магазин «Ройкрофт» – проездом из Буффало. Она приехала на двухчасовом поезде, а уехала на четырехчасовом, и ее визит был подобен окну, распахнутому в лазурь.

Белая Голубка пробыла в Ист-Авроре всего два часа: «Недостаточно долго, – сказала она, – чтобы успеть стряхнуть золото и изумруд с прекрасных крыльев бабочки».

Белая Голубка увидела на моем столе в башенной комнате книжечку, о которой я уже упоминал. Она взяла ее в руки и стала бесцельно перелистывать страницы; затем она открыла свою бостонскую сумку6 и сунула книгу внутрь, сказав при этом:

«Вы не возражаете?»

Я ответил: «Конечно, нет!»

После чего она добавила: «Мне нравится идти по проторенному Вами пути».

На этом вопрос с маленькой книжкой был закрыт. Правда, уже после того, как я дошел с Белой Голубкой до станции, и она села в вагон, всё-таки стоит отметить один момент: пока я стоял на платформе, наблюдая, как поезд исчезает за поворотом, Белая Голубка вышла на заднюю площадку, полезла в бостонскую сумку, достала книжечку и подняла её над собой.

Это был последний раз, когда я видел Белую Голубку. Она выглядела бодрой и сильной, а ее походка, как я заметил, была твердой и уверенной, и она высоко держала свою голову и подбородок. Это заставило меня тоже приподнять подбородок, просто в силу примера, я полагаю – мы так легко поддаемся влиянию. Когда находишься с одними людьми, то невольно сутулишься, а с другими чувствуешь подъем и небесное притяжение – вот что любопытно!

И все же я действительно верю, что Белой Голубке сорок или очень близко к тому. В ее каштановых косах появились серебристые пряди, а персиковый румянец, несомненно, давно сошел с ее щек. В тот день она выглядела ужасно загорелой – и маленькая родинка на ее лбу вместе с подругой на подбородке выделялись больше, чем когда-либо – как веснушки на лице Алкивиада Ройкрофта, когда он принимает свой августовский рыжий цвет.

Да я просто уверен, что Белой Голубке должно было быть около сорока! Это уже вторая книга, которую она у меня увела; другой были «Воспоминания» Макса Мюллера7 – это случилось в парижском Лувре Четырнадцатого Августа Восемнадцатьсот Девяносто-пятого года, когда мы молча сидели на скамейке перед «Моной Лизой» Леонардо.

В любом случае, эта книга, «Мастера эпохи Возрождения», меня не слишком заинтересовала. Я не почерпнул из нее никакой информации, но она меня каким-то образом озарила – вот и все – как та лекция Уэнделла Филлипса, которую я слушал в детстве.