Родион Степанович, возвращаясь с дачи пешком, уже не раз примечал дочь и с нею шатена. Но при его появлении они скрывались в чаще лесополосы и при этом он лукаво добродушно посмеивался…
Потом, буквально по его следам, заявлялась домой Марина, точно хотела разуверить отца, что он обознался, то была вовсе не она. Но отец и вида не подавал, что тайну её пронюхал.
Марина помнила о своём намерении поговорить с отцом, что такая жизнь, вечно таиться от собственных родителей ей порядком надоела. В конце концов, она уже взрослая и хочет сама отвечать за свои поступки. С этими мыслями она пытливо взглянула на отца, пока матери нет, надо ему это сказать.
Вероника Устиновна стала подолгу пропадать на даче, когда начали созревать фрукты и ягоды и требовался их своевременный сбор.
О своём личном, Марина никогда с отцом не разговаривала, хотя в обмене мнениями на общие темы, они находили общий язык. Ей даже больше нравилось говорить с отцом, нежели с матерью.
– Папа, я хочу тебя кое о чём попросить? – решилась она, набравшись смелости.
– Ничего не говорить маме? – сдержанно улыбнулся отец.
Услышав это, Марина покраснела и потупила на время взор, ей стало определённо ясно, что отцу всё известно.
– Наоборот, поговорить с ней, – начала она, – чтобы она не мешала дружить. Жора очень душевный и добрый, она просто его не знает…
– Хорошо, если только убедить сумею, ты же сама знаешь, сколь трудно на неё влиять, – подумав, проговорил Родион Степанович.
– Так хоть как-нибудь, – в голосе дочери столько было просьбы, что отцу нетрудно было понять – дочь влюблена!
Родион Степанович озадаченно почесал затылок и кивнул.
…Прошла неделя, как Жора приехал и уже устроился работать не телеграф настройщиком аппаратуры.
Лето шло жаркое и сухое. Почти через силу, Марина взялась за подготовку к поступлению в институт. Жора завидовал и сожалел о её силе воле, чтобы так невылазно просиживать над учебниками, и, по сути, не ведал, каким способом её выманить из дому, и отныне они виделись очень редко.
В воскресенье Никита со своим семейством собирался отправиться на пруд купаться и позагорать.
– Бери Марину, и двинем всем табором, – посоветовал он брату, который слонялся без дела.
– Я был бы и рад, но она пойдёт с матерью на дачу собирать вишни… – он лишь не сказал, что и сам готов ей помогать.
– Тогда это голый номер, – махнул разочарованно рукой Никита, и при этом весело, улыбчиво прибавил: – Не горюй, на пруду такие девахи – закачаешься.
– Похожие на Полину? – звонко засмеялся Жора.
– Какие хочешь! – мотнул яро головой Никита.
– Не, я попробую мотнуть к Ходаковым…
В этот момент вошла в комнату Альбина в цветастом сарафане, который скрывал её чрезмерную от беременности полноту. Жора покраснел от мысли, что невестка слышала их разговор, и как бы покаянно склонил голову.
– Мы идём, я готова? – бросила она, держа сына за руку.
– Сей момент! – Алёша попросился к отцу на руки.
– И давай, бери её авралом! – пошутил Никита на прощание. Конечно, он имел в виду Веронику Устиновну.
Жора сделал вид, что слова брата относятся не к нему и свысока смерил взглядом Альбину. Красивая бабёнка, но чересчур спесивая, держала верх над Никитой, против чего тот редко возмущался. Такого обращения над собой Жора бы и дня не потерпел. Иногда Альбина тоже смотрела на него, как на Никиту, не отделяя его от брата. С одной стороны, это хорошо, а с другой – означало, что она его воспринимала упрощённо, а порой даже проскальзывала неприязнь, скрытое неуважение, которое подчас распространялось и на Никиту, как говорится, открытым текстом. В таком случае на братовом месте с Альбиной следовало бы поступать строже, по жёстче, чтобы спесь не фонтанировала через край. Вообще Альбина по нраву была сумбурна, а таких женщин Жора близко не терпел, потому что сам был подчас импульсивен не меньше, считая такое качество больше присущее мужчинам, нежели женщинам. И вот поэтому своим тихим нравом, Марина, полностью его устраивала. Итак, брат с семьей ушёл на пруд.
