Сейчас Евгения почти не напоминала ту бунтарку из школьных лет. По будням она крутилась за стойкой кофейни, ловко рисуя сердечки на латте, выпаливала истории о клиентах-чудаках, а потом вдруг вздыхала: «Эх, вот бы снова завалиться с тобой в парк, как раньше…» Но вместо парка они коротали вечера в углу кафе, в выходные исчезала на кастингах – то в роли статиста в сериале, то в странной рекламе энергетиков. «Видишь, я всё же артистка!» – смеялась она, показывая Виктории скриншоты с проб. Но под слоем грима и усталости от ночных смен всё ещё проглядывала та самая Женька.
Она всё так же умела ворваться в день Виктории солнечным зайчиком: оставляла на столике капучино с подписью «Будущая Нобелевка», присылала мемы про учёных в два часа ночи или вдруг звонила с просьбой «срочно выбрать, какое платье меньше кричит “я из провинции”».
Они вошли внутрь уютного кафе и прошли к свободному столику. За столиком у окна пахло корицей и свежемолотым кофе. Виктория заказала капучино, Евгения – чай с имбирем, хотя всегда говорила, что терпеть не может «здоровую гадость». Первые глотки обжигали губы.
«Мое место продали», – выпалила Виктория, прежде чем передумать. Рассказала про звонок куратора в десять вечера. Про то, как защитилась и о том, что теперь придется делить лабораторию с «тем самым блондином».
– Представляешь, Жень? Теперь я должна делить Грант с этим… этим Фабрицио Борджиа от науки! Три года я пахала на дошираках, а ему папа купил место, как новую яхту!
Евгения ставит чашку, поднимает бровь – Фабрицио Борджиа, говоришь? Ну хоть симпатичный? (Игриво подмигивает, но замечает, как Вика сжимает вилку.) Ладно, ладно… Расскажи, как он выглядит-то? Может, лысый, с бородой?
Виктория фыркает, но невольно улыбается. Откидывается на спинку стула, будто пытается вытеснить из памяти его образ – Выглядит… как живая реклама швейцарских часов. Блондин, волосы уложены так, будто он только из салона. Дорогущий на вид костюм-тройка.
Евгения улыбается – О, университетский Леонардо Ди Каприо! Слушай, а ты уверена, что он вообще учёный? Может, это манекен, которого папочка поставил «для имиджа»?
Виктория медленно ставит чашку – Аркадий Викторович сказал: «Его исследования ничем не хуже». Ничем! После трёх лет моих расчётов… Говорит еще: «Вы дополните друг друга». Как будто я – дешёвая запчасть к его дорогому мерседесу!
Евгения игриво поднимая бровь – Может, он не так уж и ужасен, возможно это твой шанс? – Прищуривается, замечая, как Вика хмурится. – Ладно, не злись. Расскажи, чем он так тебя бесит? Неужели только тем, что родился в семье из Форбс?
Виктория вздыхает – Нет, Жень. Он даже не пытался спорить, когда объявили, что победителей двое, он даже бровью не повел, просто поднялся на сцену и передал мне мой "Золотой билет" со словами " Поздравляю коллега", как будто издевается. Эти идеальные графики на его презентации, моя презентация так себе была на его фоне, я привлекла внимание, только своей речью и ответом на вопрос судьи,– Виктория, сделала глоток, – Как будто наука подчиняется его деньгам!
Евгения подпирает подбородок ладонью, её голос звучит мягче – И что? Возможно, он просто не умеет иначе? Вырос в мире, где всё покупается и продается. Даже наука. А ты для него… ну не знаю, может как приятный презент.
Они замолчали, когда официант принес десерт – яблочный штрудель с шариком ванильного мороженого. Евгения ткнула вилкой в хрустящую корочку.
