– Ты, сын, не гневи Бога. Ты говоришь, сына растил, чтобы человеком был. А разве священник – не человек? Разве твой дед, Прохор, псаломщик, не был человеком? Или ты думаешь, вера – это только для нас, для баб старых? Ты крещёный, в Бога веруешь, а как до дела дошло – испугался. Испугался, что сын твой будет не как все. Что люди скажут.
Потом она посмотрела на плачущую мать.
– А ты, дочка, чего плачешь? Что сына Богу отдаёшь? Радоваться надо! Ты его у Бога вымолила, у преподобного Сергия. И обещание давала. А теперь слово своё назад берёшь? Не мы детей для себя рожаем, а для Бога. Наш долг – вырастить и отпустить. На тот путь, который им Господь указал, а не который мы для них придумали.
Она перевела дыхание и посмотрела на Сергея. Её голос стал мягче.
– А ты, внучек, хорошо подумал? Ты понимаешь, что это не просто работа? Что ты от себя самого отрекаешься? Что вся твоя жизнь будет принадлежать не тебе, а Богу и людям? Что радости и горести каждого прихожанина станут твоими? Готов ли ты к этому?
Сергей посмотрел на свою старенькую бабушку, которая в этот момент была для него голосом самой мудрости и правды.
– Готов, бабушка, – сказал он твёрдо и спокойно. – Я долго думал. Это единственный путь, на котором я смогу быть счастлив.
Он подошёл к матери и опустился перед ней на колени, взял её руки в свои.
– Мамочка, родная, не плачь. Я не бросаю вас. Я всегда буду вашим сыном. Просто у меня будет ещё одна, большая семья. И я буду молиться за вас каждый день. Это самое большее, что я смогу для вас сделать.
Он посмотрел на отца, который стоял у окна, отвернувшись.
– Пап… Я знаю, ты хотел другого. Но я не смогу жить по-другому. Я буду плохим механиком и несчастным историком. Потому что моё сердце – там, в Церкви. Прости меня, если сможешь.
Отец долго молчал, глядя в тёмное окно, где в небе зажглась первая звезда. Потом он тяжело вздохнул, и его широкие плечи поникли.
– Делай, как знаешь, – сказал он глухо, не оборачиваясь. – Жизнь твоя. Тебе и решать.
Это не было благословением. Но это уже не было и запретом. Это было горькое, выстраданное принятие.
В тот вечер никто больше не сказал ни слова. Но Сергей знал, что самый главный и самый страшный порог в своей жизни он только что переступил. Он сделал выбор. И хотя он принёс боль самым близким ему людям, он чувствовал, что поступил правильно. Он выбрал не ту дорогу, которую ему предлагали, а ту, на которую его звал тихий, но настойчивый голос, впервые услышанный им много лет назад в маленькой деревенской церкви. И он был готов идти по этому пути до конца.
Глава 10. Дом мудрости за высокой стеной
Прощание было коротким и сдержанным. Мама плакала, украдкой вытирая слёзы, и совала в его сумку банки с вареньем и тёплые носки, будто провожала сына не в подмосковный город, где располагалась семинария, а на северный полюс. Отец молча пожал ему руку, крепко, до хруста в костях, и, не глядя в глаза, сказал: «Смотри там… держись». Одна лишь бабушка Аня была по-настояшему светла. Она перекрестила его на пороге своей маленькой, тёмной иконкой преподобного Сергия и сказала: «Иди, внучек, с богом. Твой путь начался».
И вот он здесь. Стоит перед высокими кирпичными стенами древнего монастыря, на территории которого располагалась духовная семинария. Огромные кованые ворота были открыты, и за ними виднелся ухоженный двор, строгие корпуса и золотые маковки храмов, сияющие на осеннем солнце. Отсюда, из-за этих стен, мир казался другим – суетливым, шумным и немного пыльным. А здесь царили тишина, покой и вечность.
