Серёжа остался стоять один. Он почувствовал себя немного потерянным. Но потом он посмотрел на свою коленопреклонённую бабушку, на другую старушку, на лик Богородицы, из глаз которой, казалось, вот-вот тоже скатится слеза, и что-то в его детской душе перевернулось. Он понял: вера – это не просто правила, которые нужно соблюдать. Это не просто знание историй из жизни святых. Вера – это живая, трепетная связь. Это любовь. Такая сильная, что заставляет старых и больных людей опускаться на холодный каменный пол. Такая глубокая, что даёт утешение в самом большом горе.
Он ещё не умел молиться по-настоящему, не знал нужных слов. Но он сделал то, что подсказало ему сердце. Он подошёл поближе к бабушке, несмело опустился на колени рядом с ней и тоже посмотрел на икону. Он ничего не просил. Он просто смотрел на прекрасный, печальный и любящий Лик. И в этой общей тишине, в этом совместном стоянии на коленях, он впервые почувствовал себя частью Церкви. Не просто зрителем, а участником. Маленьким, неумелым, но принятым в эту великую семью, где люди и святые, живые и ушедшие, говорят друг с другом на языке сердца, на языке любви, которому не нужны слова.
И когда бабушка поднялась с колен и помогла ему встать, он почувствовал, что усталость в ногах прошла. Вместо неё была лёгкость и тихая, светлая радость. Радость от того, что он только что подслушал великую тайну. Тайну разговора без слов.
Глава 6. Сокровище старого чердака
Прошло несколько дней после того первого похода в храм. Пережитое там – мерцание свечей, запах ладана, ангельское пение и особенно тот разговор без слов у иконы – не отпускало Серёжу. Оно жило в нём, как тихая, светлая музыка. Мир вокруг остался прежним, но он сам смотрел на него немного другими глазами.
Однажды, в дождливый и серый день, когда на улицу выходить не хотелось, Серёжа от скуки решил исследовать самое таинственное место в доме – чердак. Туда ему строго-настрого запрещалось ходить одному. «Там и провалиться недолго, и пыли наглотаешься», – говорила мама. Но запрет, как известно, только разжигает любопытство.
Дождавшись, когда мама уйдёт в огород под наве перебирать лук, а бабушка задремлет в своём кресле, Серёжа на цыпочках прокрался в сени. Там, в углу, стояла старая, скрипучая лестница-стремянка. Он с трудом притащил её к потолочному люку, повозился с тяжёлым железным крюком и, наконец, откинул крышку. В лицо ему пахнуло густым, спёртым воздухом, запахом сухой пыли, старого дерева и чего-то ещё – мышиного помёта и времени.
Он полез наверх. Чердак был погружён в полумрак. Сквозь единственное затянутое паутиной слуховое окошко пробивался тусклый, серый свет. Под ногами хрустел какой-то мусор, балки были покрыты толстым слоем пыли, похожей на бархат. Повсюду висели гирлянды паутины, похожие на флаги заброшенного королевства. Здесь было свалено всё, что уже не нужно было в доме, но что жалко было выбросить: старый дырявый таз, сломанная прялка, какие-то мешки с непонятным содержимым, перевязанные стопки пожелтевших газет.
Серёже стало немного жутко. Он уже собирался лезть обратно, как вдруг в самом дальнем и тёмном углу, под связками сушёной полыни, он увидел что-то, что привлекло его внимание. Это был большой деревянный сундук, окованный ржавыми железными полосами. Он был не похож на бабушкин сундук, в котором та хранила свои платки и нитки. Этот был гораздо старше, массивнее и выглядел очень загадочно.
