– «Д-да! П…П… подтверждаю!».
– «Ладно! Давайте сделаем так: вы напишете на моё имя подробную объяснительную, записку, я переговорю с преподавателями и мы решим, что с вами делать дальше! Идите!».
– «Спасибо! Извините! До свидания!» – за обоих ответил Кочет.
– «Фу-у-у! – облегчённо выдохнул Виктор, вытирая со лба обильный пот, когда они немного отошли от дверей кабинета – Кажется, пронесло!?».
– «Странно! А меня нет!» – в унисон ему тут же пошутил Платон, грудь которого уже распирали радость за намечающееся разрешение конфликта и гордость за самого себя.
– «Платон! А ты здорово всё объяснил Арустамову! Никто, мол, не виноват! А всё дело в стечении обстоятельств!» – всё ещё находясь весь не в себе, не обратил внимание на шутку Кочета, Виктор.
– «А ты считаешь, что это мы виноваты?!».
– «Если формально, то да! Никто же нас за язык не тянул, особенно тебя!? Надо же было такое отчубучить: на букву «Ко»?! Ха-ха-ха!» – уже истерически смеялся, отходящий от шока и приходящий в себя Саторкин.
– «А ты, как шахматист, специалист по формальной логике, согласись, что в жизни так просто и правильно часто не бывает! Она бывает в чём-то сложнее, но в чём-то и проще! Во всяком случае, разнообразнее и интереснее, а даже смешнее!» – уведомил друга Платон.
– «Но теперь дело за тобой! Я, надеюсь, ты напишешь подробно, как было, и что никто не виноват!?» – всё ещё о своём переживал Виктор.
– «Конечно! Всё опишу подробно, как было на самом деле, с разных позиций, и, что и кто неправильно подумал! Вот как раз завтра вечером время будет и напишу!» – окончательно успокоил Саторкина Кочет.
– «Ну, как? Что вам сказал Арустамов?!» – первым спросил Игорь Заборских, про себя нескрываемо довольный, что это не коснулось его самого.
– «Да нас выгоняют из института!» – дёрнув Витю за рукав, чтобы молчал, с трагическим видом пошутил Платон.
– «Как?! За что?!» – искренне испугался за друзей Юра Гуров.
– «Так и мы ему тоже так говорили, что мы не виноваты, что это недоразумение, обидное стечение обстоятельства, и что всё началось с рыжего! А он обещал разобраться! Попросил написать объяснительную записку!» – объяснил Платон.
– «Как?! С меня, что ли?!» – сглотнув слюну с нервным движением кадыка, изменился в лице Игорь с язвительной улыбки на животный страх.
– «С тебя, с тебя!» – добавил перцу, теперь с удовольствием поучаствовавший в шутке, Саторкин.
– «Да не боись ты! Шутим мы! Всё пока упирается в нашу объяснительную записку!» – сжалился Кочет над самым младшим и самым поверхностным в их группе.
Утром в четверг Платон проснулся с сильной болью верхней распухшей губы, из-за чего даже не стал бриться.
– «У тебя явно чирей! Сегодня же сходи к кожнику – они лечат фурункулы!» – разглядев и прощупав губу, наставила его мама, заручившись обещанием сына.
И Платон опять сходил в заводскую медсанчасть, где мамин диагноз естественно подтвердился. Более того, Платон признался врачу, что чирьи периодически одолевают его, и он никак не может от них избавиться.
Тогда врач – пожилой мужчина – прописал ему от фурункулёза пить пивные дрожжи и принимать гомеопатические таблетки Сульфур йод. А от этого фурункула на верхней губе он дал больничный и рецепт на покупку мазей, прописав сначала для созревания фурункула мазать его Ихтиоловой мазью, а когда созреет для вытягивания и заживления – мазью Вишневского.
Остальное время четверга до посещения врача и после Платон на работе продумывал текст объяснительной записки, в итоге переписав её начисто, чтобы не тратить время вечером, а потом ещё и не искать способа передать её Саторкину.
