Монологи сердца - страница 36
– Ну, здравствуй, – прошептала она себе. И улыбнулась – не зеркалу. Себе. По-настоящему.
Нина встала у зеркала. Рядом – её одногруппницы: красотка Мадлен с вечно сползающим бантом, Ирен с острыми локтями, которые всё забывает прижимать. Они репетировали вместе уже несколько месяцев, и за это время в этих женщинах было что-то особенно родное. Все – с разными судьбами, голосами, телами. Но сейчас они были – одно. Хоровод из женского упрямства, памяти и красоты.
Нина поправила платок на поясе, провела пальцем по строчке на листке: «Поворот – вместе. Без спешки. Без страха.» Она чувствовала волнение. Не потому что боялась провала. Потому что знала – завтра будет праздник. И в этом празднике может чего-то не хватить.
Марии.
Она украдкой посмотрела на дверь. Нет. Пусто. Только сквозняк шевельнул край плаката на стене. "Гала-концерт. Возраст не помеха. Женская сила – в движении."
Нина выдохнула, поправила край корсета и наклонилась к Мадлен:
– А вдруг сегодня кто-то придёт… а я, как назло, не накрасилась?
Мадлен хихикнула, едва сдерживая улыбку:
– Вот именно. Сиди ближе к выходу – если вдруг войдёт мужчина, чтоб сразу впечатление произвести.
Обе рассмеялись – коротко, тихо, но с тем самым искоркой, которую не подделаешь. Репетиция началась.
Музыка потекла по полу, как река – и зал наполнился движением. Музыка мягко стихла, сменившись шарканьем ног, шорохом юбок и голосом Леи, которая с энтузиазмом объясняла, как «движение бедра должно быть не как у трактористки, а как у женщины, которая знает, чего хочет».
Нина стояла у зеркала, поправляя волосы, когда вдруг почувствовала движение у дверей. Не шум. Не шаги. А скорее – дрожание воздуха. Как будто кто-то, чьё присутствие давно ждёшь, вошёл не громко, но изменил всё. Она обернулась.
В проёме стояла Мария. Та самая – гордая, неприступная, чуть уставшая, но всё такая же своя. Она сжимала сумку перед собой, крепко, будто та могла защитить её от воспоминаний, неловкости, взглядов. Пальцы белели от напряжения. Плечи сдержанно прямые. На лице – ни улыбки, ни упрёка. Только решимость. Глубокая, взрослая. Та, за которой всегда стоит что-то настоящее.
Никто ничего не сказал. Кто-то в зале перестал говорить. Музыка замерла. Даже Лея прикусила губу – будто зная: сейчас не время вмешиваться.
И тогда Нина двинулась вперёд. Не торопливо. Не театрально. Шагами женщины, которая помнит каждую боль – но выбирает идти не с ней, а навстречу.
Они встретились в центре зала. Без пафоса. Без аплодисментов. Просто – обнялись. Объятие получилось сдержанным – снаружи. Но внутри у Нины всё вспыхнуло тёплой волной, будто вернулась часть её, которую она уже не надеялась вернуть.
– Я пришла не потому, что всё простила, – прошептала Мария, не отпуская. – А потому что обещала. И… потому что ты всё-таки дошла. А я – не из тех, кто бросает в пути. Даже если злюсь.
– Я знаю, – ответила Нина. Голос дрогнул. – Знаю.
Они стояли в тишине. И в этой тишине уже всё было сказано.
Лея громко выдохнула – вернув всех на землю:
– Ну, если Мария пришла… значит, точно будет фейерверк. Давайте без фальши: кто скажет, что не рад – больше не получит чай с вареньем в перерыве!
Смех прокатился по залу – лёгкий, настоящий, живой. Мария наконец отпустила сумку, поставила её у стены и выпрямилась.
– Ну что, – сказала она, – где мой номер?
Сняла пальто. Накинула репетиционную юбку. Переобулась в туфли – кожаные, с аккуратным каблучком, отполированные до блеска, как будто кто-то до неё держал их в руках с особой нежностью. И в её движениях не было торопливости. Только готовность.