Шумбрат улезе! (Здравствуйте!)
Дальше папа бегло говорил на мордовском. Я далеко не всё понимала. Поняла только, что папа познакомится с каждым поближе.
На этом собрание закончилось. Папа взял меня за ручку и подошёл к самой некрасивой тёте. Мы пошли к ней домой. Как же убого жила семья! Муж женщины погиб на войне. Осталось четверо детей и старики-родители. Крестьянка боялась сказать, что председатель (начальник) не заплатил ей по всем трудодням. Но папа настоял на своём… Потом он попросил женщину дать хлеб, соль и квас. Соли принесли чуть-чуть, в тряпочке, хлеб имел странный цвет, а кваса и вовсе не было. Папа ел хлеб, запивал колодезной водой и лицо его на глазах темнело. Уходя, он положил много бумажек-денежек под полотенце с хлебом. История эта повторялась во всех избах, в которые мы с папой заходили. Будучи студенткой, я спросила, зачем папа ел у крестьян хлеб с солью? Папа поднял на меня глаза и строго спросил:
– Ты до сих пор не поняла?
– Нет.
– Я проверял, сколько лебеды положено в хлеб. А полная солонка, Таличка, – показатель благосостояния крестьянской семьи. Восемь лет мира, а хлеб с лебедой, и соль – на вес золота…! Э..эх, доченька…!
Интересно, сколько папа оставил денег только в том, запомнившемся мне селе? Много…
Закончив обход, папа пошёл «общаться» с председателем в сельсовет. Меня предусмотрительно оставили на улице. Я не знаю, что папа говорил начальнику, только выскочил председатель потный и красный и … как по волшебству, потянулись обозы с дровами, зерном и ещё с чем-то, в указанные папой хаты.
Говорила, говорю, и буду говорить!
Папа! Вы самый умный и благородный человек на свете! А я – самая счастливая дочь. Ибо я – Ваша дочь!
Не обошлось и без курьёзов. В одной избе папа долго говорил с хозяином дома – инвалидом войны. Мне же очень хотелось посмотреть настоящий огород, и папа попросил хозяйку дома провести экскурсию. Женщину звали Марфа. По-русски она не говорила, но мне это и не нужно было. Я в восторг пришла, увидев, что помидоры растут на маленьких деревцах. Таких же, как на картинках! Опять же, меня угостили сладкой морковкой прямо с грядки. Я её сама мыла в старой кадушке! А ещё тётя Марфа подарила свёклу, репку, маленький кочан капусты прямо на ножке! И тут я увидела … много арбузов! Они лежали на земле около забора и за забором! Были разные – большие и маленькие, зелёные и в полоску!
– Тётя Марфа, пожалуйста, отрежьте мне кусочек арбуза. Хоть маленький!
Тётя Марфа меня явно не понимала. Женщина догадалась, что я что-то прошу… Сорвала незрелую антоновку и протянула мне. Яблонь-то было всего две! И обе «Антоновки».
Поняв, что арбуз не получу, я заплакала. Да ещё как горько! Женщина испугалась. Я никак не хоте ла уходить. Плакала и плакала… Через какое-то время пришёл папа. Тётя Марфа стала что-то объяснять… Папа её успокоил.
– Доченька, ты что плачешь?
Папочка, миленький, попроси тётю Марфу… х.. хоть маленький кусочек арбузика…
– Где арбуз, Натуличка?
– В..вот!
Папа засмеялся. Повернулся к тёте Марфе и что-то сказал.
– Это, доченька, не арбуз. Это тыква. Она ещё месяц зреть будет.
Что такое тыква, я знала. Слёзы высохли, я с интересом рассматривала огромную красавицу.
– Дригорий Якывлич, мон… (дальше беглый мокшанский). Папа улыбался и кивал головой… Тётя Марфа нагнулась, пошарила в траве у забора. В руках у неё сверкнул серп. Р..раз! И тыква откатилась к забору. Я увидела растерянное папино лицо.
